Читать книгу "В перерывах суеты - Михаил Барщевский"

Пойми, я уже сейчас пребываю в том состоянии, в котором работать невозможно. Мне даже страшно представить себе, какими цифрами выражаются мои убытки. Причина? Ты! Будь на твоем месте любой другой человек, служба безопасности уже давно решила бы эту проблему. Но, честно говоря, я и сейчас не чувствую себя спокойно. Ведь мои младшие партнеры также несут убытки из-за моей любви. А что у них на уме? Я не знаю. Я просто боюсь. Нет, не за себя, меня убивать бесполезно, это тот же обвал рынка, это приход моих наследников. Короче — распад всей империи. Я боюсь за тебя!

Только пойми меня правильно. Это — не угроза. Это реальная боязнь потерять то, что для меня сегодня дороже всего на свете. Я люблю тебя, солнышко мое, я так хочу, чтобы мы были счастливы.

P.S. Имущество с мужем тебе делить не надо, это я, надеюсь, ты понимаешь. И вообще, все проблемы с мужем, любые, мои люди решат сами.

Целую тебя, Любимая Моя Женщина.

Олигарх прочел письмо. Кивнул. Вынул из стола пачку тысячных купюр и передал Драматургу. Попрощались.

Она думала об Олигархе часто. Ей так хотелось быть с ним рядом всегда. Он был сильный, настоящий, теплый с ней и жесткий, когда надо, с окружающими. Его власть и могущество проявлялись во всем, начиная с того, как шофер открывал перед ней дверцу, и кончая тем, как с ней общались другие олигархи и политики, когда они встречались с элитой в каких-то клубах или на презентациях. Но она никак не могла ожидать, что он сможет так тонко и нежно, не в приказном порядке, по привычке, а искренне и трогательно изложить свои мысли на бумаге. Не надиктовать секретарше, не поручить своей пресс-службе, а сам. Она решилась. Собрав косметичку и те драгоценности, что могла хранить дома (ну не здесь же ей было держать подарки Олигарха), написав записку мужу: «Прости, ухожу навсегда», вышла из квартиры.

Драматург так и не понял, почему от него ушла жена. Тем более назавтра после того, как он ей искренне похвастался, что получил первый за последние несколько лет неплохой (сто тысяч рублей!) гонорар.

Авторы

Олег Борисович Лебедев родился в семье писателя и балерины. Писательские дома отдыха в Малеевке, в Юрмале, в Крыму были его естественной средой обитания в школьные и студенческие годы, равно как, разумеется, и седьмая английская спецшкола рядом с домом на «Аэропорте». Домом, само собой, тоже писательским. Олег был всеобщим любимцем. И объяснялось это двумя, казалось бы, взаимоисключающими причинами. Первая — его отец многие годы возглавлял Московское отделение Союза писателей СССР. А это означало, что от него, отца, зависело и распределение путевок, и загранкомандировки, и издание книг, и еще многое и многое иное, определяющее качество жизни его коллег-писателей. Писатели же, по крайней мере советские, в большинстве своем старались «сбиваться в стаи», как пел Окуджава (правда, про дураков), жить, лечиться и одеваться в одних и тех же местах. Советская власть им всячески в том способствовала, благо и отслеживать, и контролировать, и направлять так было удобнее. Коммунисты понимали, что только идеологический фундамент позволяет крепко стоять на ногах тоталитарному режиму, и задача удержать от развала любое общество, за исключением демократического, без идеологической обработки масс невыполнима. (Другое дело, что и демократическое общество без собственной идеологии организовано быть не может.) Но понимать все это Олег стал много позже. А тогда папино положение предопределяло почтительное отношение к нему родителей однокашников и дворовых приятелей, а отсюда — и их самих. Вторая же причина «любимости» Олега заключалась в нем самом. Олег был добрым, очень интеллигентным мальчиком, весьма и весьма начитанным и расположенным помогать другим людям. Он не умел постоять за себя, что каким-то образом всегда приводило к тому, что те, кто были рядом, брали его под свою опеку и защиту. А как мы любим тех, кто от нас зависит, кому мы помогаем, чьи благодарные глаза обращены к нам при каждой встрече! Правда, любили все Олега под другой фамилией.

Олег стал Лебедевым, опубликовав свой первый рассказ. И было это уже в студенческие годы. А вообще-то был он от рождения Спиркиным. Как и его отец. И любили его как Спиркина. Но папа, выполняя «волю партии и правительства», выступил в качестве общественного обвинителя на процессе Синявского и Даниэля, потом подписал все «нужные» письма и по поводу Солженицына, и по поводу Сахарова, и по всем остальным поводам. Так что в институтской среде, пусть даже и Литературного института имени Горького, фамилия Спиркин звучала почти одиозно. Сменить фамилию Олег не мог, да и не хотел, искренне любя отца и прекрасно понимая, что делал тот все и для него, Олега, в том числе, а возможно, и в первую очередь. Но вот когда зашла речь об опубликовании рассказа, вот тогда Олег искренне удивился.

Отец пригласил его к себе в кабинет, святое место в их пятикомнатной квартире, куда даже взрослому Олегу вход без дозволения был закрыт. Суть разговора, а точнее монолога отца, изредка перебиваемая Олеговыми «понимаю» и «разумеется», сводилась к следующему.

«Со временем ты сам все поймешь, когда столкнешься с реальной жизнью. Я делал все для вас с мамой. Кто-то скажет, что я служил. Кто-то, что прислуживал. А я просто честно делал свое дело. Не я — был бы другой. Но завистники и недоброжелатели сделали из меня жупел. Воспользуйся тем, что в моей жизни было благом, и отринь негатив. Я не только не обижусь, я настаиваю на этом. Иначе зачем все было?! Рассказ публикуй под псевдонимом. Сделай нам с мамой приятное, возьми псевдоним "Лебедев"».

Почему именно «Лебедев», Олег спрашивать не стал. Сам понял. Мама начинала балериной. В Большом успела станцевать только партию одного из маленьких лебедей. Отец ее увидел, через неделю сделал предложение, и еще через месяц они поженились. Не прошло и года, как родился Олег, и папа настоял, чтобы мама оставила сцену. Так что для художественного папиного сознания псевдоним «Лебедев» был единственно правильным и возможным. Наверное, не надо подробно описывать, какие чувства испытал Олег в дни ГКЧП, когда по всем каналам телевидения пустили «Лебединое озеро»?! Какие ассоциации у него родились?.. Уходил старый мир, мир его отца, а он со своим псевдонимом, который уже стал ему роднее фамилии, должен был выживать в новом, ожидаемом и пугающим одновременно. Но каждый раз, видя свое имя — Олег Лебедев — на обложке новой книги или журнальной полосе, он невольно вспоминал и разговор с отцом, и то, как папа доживал свои дни, оторвав от сына фамильное клеймо, и танец маленьких лебедей, стоивший в итоге маме сцены Большого, и первый день ГКЧП. Но возвращаться к родовой фамилии было уже поздно. Новомодное для России слово «брэнд» в полной мере относилось к имени «Олег Лебедев», и с этим приходилось считаться даже в большей мере, чем со вкусом издателей и тем более читателей...

Громкую известность Олег приобрел на ниве детективного жанра. Литературой он сам это не считал, называл «чтивом», но деньги зарабатывал очень хорошие, славу имел повсеместную, с властью нигде и никак не пересекался. Более того, с середины девяностых его сквозным героем стал ветеран КГБ, причем из подразделения внешней разведки, вполне порядочный и раскрывавший преступления, которые «ментам» оказывались не по зубам. Так что после двухтысячного года, в силу понятных причин, стал Олег почитаемым и на государственном уровне. По крайней мере, два раза в год на банкеты в Кремль его приглашали. А большего от власти ему было и не надо. Да и без этого мог бы обойтись. Но все равно приятно. Отец бы гордился...