Читать книгу "Блистательный Химьяр и плиссировка юбок - Лев Минц"

А был еще колхоз «Еврейский крестьянин».

Это словосочетание (не путать с бессмертным «евреем-оленеводом» Александра Лебедя), во-первых, не столь уж бессмысленно, а во-вторых, такой колхоз, созданный в 20-е годы прошлого века в деревне Ильинка, существовал в Воронежской области, пока его — в порядке укрупнения — не слили с большим колхозом «Россия». В уставе колхоза суббота раз и навсегда объявлялась нерабочим днем. А также Суккот, Рош-Ашана, Йом-Кипур и, конечно же, Песах. Не будь этих религиозных пережитков, несомненных родимых пятен капитализма, «Еврейский крестьянин» не сходил бы с Доски Почета в райкоме и райисполкоме. Родимые пятна прошлого имелись и в соседних православных хозяйствах, но там их в уставе не афишировали, а просто напивались на все советские и религиозные праздники, особенно же на местные престольные. Но поскольку об этом не заявляли, то считалось, что праздников как бы и не существует.

История Ильинки и такого же поселка Высокий началась с того, что субботники из деревень Озерки, Клеповка, Гвазда, Бутурлиновка, Верхняя Тишанка и еще нескольких переселились в 1920–1921 годах на бывшие помещичьи земли и создали те две деревни, о которых мы ведем речь. Эти субботники скорее всего никакой связи со зловредной сектой жидовствующих XV–XVI веков не имели. То были крестьяне, разочаровавшиеся в государственной религии, которая в их сознании не отделялась от властей имущих, и искавшие в христианстве новых путей. Времечко было нелегкое — 70–80-е годы XVIII века: подавление Пугачевского бунта, когда жизни народу, особенно же крепостным, не было никакой. Да и государственные крестьяне могли быть в любой момент подарены очередному фавориту императрицы. У тех, кто мыслил о возвращении к простоте и порядочности жизни библейских патриархов, усиленно изучал Ветхий Завет, появлялось желание многое перенять у народа Израиля. К примеру, праздновать субботу. Аргумент: и Иисус ее праздновал.

А другие пошли дальше — вплоть до полного гиюра.

Скажем, на Кубани субботников звали «псалтирщиками». А в российском законодательстве начала XX века они именовались «субботниками иудейского вероисповедания». Чувствуете прогресс? Не «жидовствующие», что звучало бы невежливо, а просто как в Европе: «иудейского вероисповедания»… Более того, после Манифеста о свободе совести, учитывая, что местные власти чинили этим, так сказать, «лицам иудейского вероисповедания» разные ограничения, МВД в 1909 году направило специальный циркуляр (и не один) о том, что лица «иудейского вероисповедания» имеют те же права, что и коренное население. Тем не менее сами «псалтирщики» окончательно отвергли христианство и старались сблизиться с евреями. И даже стали переселяться в кибуцы турецкой тогда Палестины. Через два-три поколения они растворились среди евреев. Чего, кстати, очень хотели.

Известно, что в России они собирались на деревенских площадях, чертили на земле карту Святой земли и делили ее между собой. Бедный Арафат тогда еще не родился, а то сколько переживаний ему бы это доставило!

Другая группа субботников называлась «талмудистами» или «шапочниками», поскольку дома они всегда ходили в головных уборах. Согласитесь, для русской деревни это весьма экзотично. Их больше всего было на Кубани, в Закавказье и на станции Зима в Сибири. Там даже была сионистская организация.

Мало кто знает о деревне Мычково Шацкого уезда. Шацкий уезд, где деревня числилась, относился к Рязанской губернии.

Деревня была очень бедной даже по меркам небогатой нечерноземной Рязанщины. Но при этом довольно большой, и каждый конец деревни имел свое неформальное, так сказать, наименование. Нас может заинтересовать тот конец, что носил название Жиды. Сразу заметим, что в этом слове не содержалось ни капли ругани. Просто констатация факта.

А вот какого факта — не разобраться. Ни один из сельчан, с кем приходилось встречаться в Москве (и от которых автор и услышал все это), не мог мне толком объяснить, откуда это название взялось. Правда, говорили, что люди на этом конце проживали чернявые и курчавые. «Ну, — рассказывала одна пожилая женщина, — смотрю: долгорыл да носоват. Прям как у нас в деревне, на Жидах». Согласитесь, что какой-то намек на антропологию присутствует, но, увы, маловатый. Однако некоторое наличие переднеазиатского расового элемента (скажем строго по-научному) всеми отмечалось. Уж больно он выделялся среди мычковчан с их широкими лицами, курносыми носами и светлыми волосами, которые просто вопиют о восточно-финском происхождении.

Упоминание о восточных финнах (марийцах, удмуртах, коми, мордве) пусть не смутит вас, читатель. В происхождении (этногенезе) великорусского этноса они сыграли едва ли не основную роль. Впрочем, не только финно-угорский или тюркский элементы участвовали в русском этногенезе. Но все же не беремся утверждать, что семитский.

Но… Среди имен жителей мычковского конца Жиды были и Моисей, и Иосиф. Конечно, оба этих имени присутствуют в православном календаре. Но много ли Моисеев и Иосифов (Абрамов, Исааков и т. д.) встретите вы в нормальной русской деревне?

Выяснилось, что верой обитатели Жидов тоже никак не выделялись. Ходили в ту же самую церковь, что и остальные, пока церковь не разрушили, разумеется. Занимались точно такой же крестьянской работой без отпусков и перерывов. Надежда на то, что среди них преобладали ремесленники — ну хоть кузнецы или хоть слесарь-ключник (фотографы, само собой, в Мычкове не водились), — тоже оказалась ложной. Нет, крестьяне-бедняки, и все.

А женились-то между собой? Нет, женились тоже как все: кто на другой конец дочку отдавал, у кого сын жену брал из другой деревни.

Просто мистика какая-то. Будем надеяться, что появятся этнографы, которые направят свои стопы в таинственные дебри деревни Мычково, в ту ее часть, что называется Жиды. Ибо дыма без огня не бывает…

Глава IV

Где рассказывается о местах куда менее экзотических, чем княжества у озера Тана, но тоже очень — с точки зрения нашей темы — малоизвестных, а также объясняется, почему стоит сказать доброе слово об албанцах.

История тем и интересна, что не кончается, и каждое последующее событие проливает совершенно новый свет на прошедшее, и если не меняет оценок, то хотя бы смягчает их. Или — наоборот — ужесточает.

Казалось бы, история Швеции, Норвегии и Финляндии в применении к еврейскому вопросу демонстрирует нам одно и то же упорное нежелание допустить евреев на свои территории. Дело тут не в некоем зловредном антисемитизме, а скорее в полном незнании евреев реальных и в оценке их, так сказать, по литературным источникам. Но в конце XIX — начале XX века все средневековые ограничения отпали, и в каждой из упоминавшихся нами стран Скандинавии сформировалось по еврейской общине — конечно же, очень маленькой: как-то не привилась у евреев привычка жить в тех краях. Даже в благосклонной к сынам Израилевым Дании евреев не так уж много. То ли оттого, что уже в XVII веке там преобладали смешанные браки с последующей неизбежной ассимиляцией, то ли оттого, что, покидая более заселенные (а то и перенаселенные) евреями страны, они предпочитали устремляться в Новый Свет.