Читать книгу "История рыцарей-тамплиеров, церкви Темпла и Темпла - Чарльз Дж. Аддисон"

Среди немногих христианских воинов, которые уцелели в этой страшной бойне, был великий магистр госпитальеров; он пробил себе дорогу с поля битвы и благополучно добрался до Аскалона, но умер от ран через день после прибытия. Пленных было столько, что недоставало веревок, чтобы связать их, для этого использовались все шнуры от палаток, но и их не хватило, и арабские авторы говорят нам, что при виде убитых казалось, что не может остаться пленных, а при виде пленных – что нет никого мертвых. Как только битва закончилась, Саладдин отправился в шатер, где по его приказанию содержались король Иерусалима, великий магистр тамплиеров и Рено де Шатильон. Последний прославился в военных экспедициях против караванов паломников, идущих в Мекку, и из-за этого стал особенно ненавистен благочестивому Саладдину. Войдя в шатер, султан предложил королю Иерусалима и великому магистру тамплиеров чашу шербета, что у арабов являлось священным знаком гостеприимства и гарантий безопасности, но когда Рено де Шатильон пожелал также выпить из нее, Саладдин не позволил ему сделать это и, упрекая европейского рыцаря в жестокости и нечестии, приказал ему немедленно поклониться пророку, которого он поносил, или принять заслуженную смерть. Когда Рено отказался, Саладдин ударил его своей саблей, после чего рыцарь был немедленно казнен стражниками [219] .

Бохаддин, друг и секретарь Саладдина, очевидец этой сцены, так описывает ее:

...

Тогда Саладдин велел толмачу так сказать королю: «Это ты, а не я, дал питье этому человеку!» Потом султан сел у выхода из шатра, и принца Рено подвели к нему, и, освежив ему память, Саладдин сказал ему: «Теперь я сам стану защитником Магомета!» Он предложил принцу принять магометанскую веру, но тот отказался; тогда султан ударил его по плечу обнаженной саблей, и это было знаком для окружающих; и они отправили его душу в преисподнюю и бросили тело перед входом в шатер [220] .

Через два дня Саладдин хладнокровно разыграл последний акт великой трагедии. Воинственные тамплиеры и госпитальеры, храбрейшие и самые ревностные защитники христианской веры, были из всех крестоносцев наиболее ненавистны ревностным мусульманам, и было решено, что каждому пленному из обоих орденов будет предоставлен выбор: умереть или обратиться в ислам, исключение делалось для великого магистра ордена, за которого ожидался огромный выкуп. И вот в субботу, в час повечерия, мусульмане под предводительством своих прославленных полководцев выстроились в боевой порядок. Мамлюки стояли в два ряда, одетые в желтое, и по звуку боевой трубы всех плененных тамплиеров и госпитальеров вывели на возвышенность неподалеку от Тверии, откуда было хорошо видно прекрасное Генисаретское озеро, на чьих скалистых берегах их Спаситель явил столь многие из своих чудес. Когда последние лучи солнца исчезли за вершинами холмов, их призвали отречься от Распятого, признать Аллаха своим Богом, ислам – своей верой, Мекку – своей святыней, мусульман – своими братьями, Магомета – своим пророком. Все они отказались, и все были обезглавлены в присутствии Саладдина преданными воинами его войска и толкователями Корана. Восточный историк, присутствовавший при этом, пишет, что Саладдин сидел с довольным видом, наблюдая за казнью, и что некоторые из палачей отрубали головы с такой ловкостью, что вызывали всеобщее одобрение [221] . «О, – говорит Омад эд-дин Мухаммед, – каким прекрасным украшением служит кровь неверных, забрызгивавшая ревнителей истинной веры!»

Если мусульмане обнаружили незаурядное рвение в уничтожении неверных тамплиеров, то эти последние проявили столь же ревностное стремление к мученичеству от мечей мусульман. Тамплиер брат Николас, по сообщению хрониста, активно добивался вместе со своими сподвижниками права первым принять смерть и с большим трудом достиг своей цели [222] . Христиане верили, в соответствии с суеверными представлениями тех времен, что небеса являют свое благоволение в видимых знаках и что в продолжение трех ночей, пока тела тамплиеров оставались непогребенными на поле битвы, небесное сияние разливалось вокруг тел этих святых мучеников [223] .

Руководство орденом тамплиеров вследствие пленения великого магистра перешло к главному прецептору Иерусалимского королевства, который отправил послания всем братьям на Западе, взывая о помощи. Одно из этих писем получил брат Галфрид, магистр тамплиеров в Лондоне:

...

Брат Тьерри, главный прецептор несчастной обители тамплиеров и всех несчастных братьев, и всей общины, ныне – увы – почти уничтоженной, всем прецепторам и братьям-тамплиерам, до кого могут дойти эти письма, желает здравия по воле Того, к кому обращены наши воздыхания, Того, кто заставил солнце и луну сиять во славе.

Многие и великие несчастья по изволению Божию, из-за наших многочисленных грехов настигли нас, и не можем мы от горя открыть их вам, ни в письмах, ни нашей скорбной речью. Предводители неверных, собрав большое число своих людей, вторглись в наши христианские земли, и мы, собрав свои отряды, устремились в Тверию, дабы преградить им путь. Враг же, окружив нас среди бесплодных скал, свирепо напал на нас; Святой крест и сам король попали в руки неверных, все войско было изрублено в куски, двести тридцать рыцарей наших были обезглавлены, не считая тех шестидесяти, кто погиб первого мая. Сеньор Реджинальд Сидонский, сеньор Балловий и сами мы спаслись с великими трудностями с поля сей несчастной битвы. Язычники, напившись христианской крови, двинулись затем со всем своим войском к городу Акре и взяли его штурмом. Город Тир ныне в жестокой осаде, и ни днем, ни ночью не прекращают неверные своего жестокого натиска. Столь велико их число, что они покрывают, подобно муравьям, всю землю от Тира до Иерусалима и даже до Газы. Святой град Иерусалим, Аскалон, и Тир, и Бейрут одни оставлены нам и христианскому миру, но гарнизоны и жители их погибли в битве при Тверии и у нас нет надежды сохранить их без спасения свыше и немедленной помощи от вас [224] .

Саладдин, со своей стороны, слал триумфальные донесения халифу.

...

Аллах и его ангелы милосердно спасли ислам. Неверных пожирает адское пламя! В наши руки попал Крест, вокруг которого они кружились как мушки вокруг огня, под чьей сенью они собирались, который был их твердыней, подобно стене; Крест, средоточие и опора их гордыни, их суеверий и их тирании… [225]

Захватив тридцать или сорок городов и замков, многие из которых принадлежали ордену тамплиеров, Саладдин осадил святой град. 20 сентября мусульманская армия стала лагерем к западу от города, заняв пространство от башни Давида до ворот св. Стефана. Храм не мог больше предоставить своих храбрых воинов для защиты христианской святыни; двое несчастных рыцарей и несколько слуг одни оставались в опустевших залах и покоях.

После двухнедельной осады был пробит пролом в стене и десять стягов пророка победоносно взвились над бастионами. Наутро процессия, состоявшая из королевы, женщин, монахов и священников, шедших босиком, проследовала к Гробу Господню, чтобы молить Сына Божьего спасти собственную гробницу и вотчину от жестокого вторжения. Женщины в знак смирения и скорби обрезали свои волосы и развеяли их по ветру; иерусалимские дамы приказали дочерям совершить покаяние, стоя по шею в холодной воде в бочках на горе Голгофа. Но все было напрасно, «ибо Господь наш Иисус Христос, – пишет сирийский франк, – не услышал ни одной из этих молитв; ибо низость, стяжательство и разврат, царившие в городе, не позволяли молитве или мольбе дойти до слуха Господа» [226] .