Читать книгу "Берлинский дневник. Европа накануне Второй мировой войны глазами американского корреспондента - Уильям Ширер"

Сегодня утром вернулся домой. Тэсс лучше, и мы подарили беби громадное пасхальное яйцо, которое я вчера купил в Праге. Очень веселились.

Рим, 2 мая

Ночью на границе Австрии и Италии меня вытащили из постели в купе спального вагона эсэсовцы и изъяли все мои деньги. Они долго спорили, арестовывать меня или нет, но в конце концов от ареста воздержались. Сегодня на закате дня приезжает Гитлер. Я должен вести репортаж с крыши королевских конюшен, наблюдая за входом во дворец Квиринале, и начало его назначено на тот момент, когда король и фюрер будут подъезжать.

Позднее. К моему несчастью, лошади, запряженные в экипаж Гитлера, промчались быстрее, чем все мы предполагали. Когда я вышел вечером в эфир, он уже прибыл, вошел во дворец, вышел, поклонился публике и исчез, и мне с моим включенным микрофоном нечего было рассказывать. Однако я сказал несколько слов о подготовке визита и принял радиоотчеты о том, как он эффектно проехал по Триумфальной дороге к дворцу, мимо прекрасных руин Древнего Рима, мимо Колизея, в сводчатых проходах которого полыхали столбы красного огня. Во время моей передачи совсем стемнело и электрическая лампочка, прикрепленная к микрофону, вдруг погасла. Я не мог прочесть ни слова из моих записей. Единственное, что я мог делать, это импровизировать по памяти, но после пятичасового стояния на продуваемой ветром крыше я понял, что вся информация из моей головы тоже улетучилась. Неподалеку на крыше горело несколько факелов в честь приезда Гитлера. Я жестом попросил итальянского инженера принести мне один из них. Пламя сильно дрожало, но все-таки освещения оказалось достаточно, чтобы я смог выудить несколько ключевых моментов из моих наспех сделанных заметок. Чувствую, однако, что говорил я плохо.

Рим, 3 мая

Телеграмма с поздравлениями от Пола Уайта по поводу вчерашней передачи, она меня приободрила. Город полон сыщиков, говорят, их здесь пятьдесят тысяч, немецких и итальянских, для обеспечения безопасности двух великих людей. Всех евреев-иностранцев на время визита выслали или посадили в тюрьмы. Итальянцы с трудом скрывают свое враждебное отношение к немцам. Наблюдая за прогуливающимися немцами, презрительно плюются им вслед. Вечный город прекрасен в эти весенние дни. Прогулялся до площади Испании, полной восхитительных цветов, высаженных напротив лестницы, ведущей к церкви в стиле барокко. Буду проводить эти дни, бродя по городу.

Флоренция, май (без даты)

Последовал сюда за Гитлером, но передачу вести не надо. В Нью-Йорке хотели, чтобы я нашел для радиопередачи каких-то певчих птиц, — вот те на! но я не смог. Провел день в Уффици, но после Эль Греко в Испании для меня Леонардо, Рафаэль, Тициан и даже Боттичелли выглядят как-то бледно. Прогулялся вдоль Арно. Вспомнил фантастический вид из Фьезоле, старинного этрусского города в горах в пяти милях отсюда, но нет времени побывать там еще раз. Завтра возвращаюсь в Вену.

Вена, 20 мая

Когда мы с Тэсс ужинали сегодня вечером с Шарлем Димоном (из Рейтер) и его смуглой красавицей женой в маленьком венгерском ресторанчике рядом с Оперой, его позвали к телефону. Возвратился он сильно взволнованный. Звонили из Лондона. Сообщили, что германские войска движутся к Чехословакии. Шарль решил нанять машину и мчаться к Братиславе, чтобы увидеть происходящее своими глазами. Я решил остаться в городе и, прежде чем метаться из стороны в сторону, связаться по телефону с Прагой, Берлином и Лондоном.

Вена, 21 мая

Сегодня ночью уезжаю в Прагу. Дело в том, что Гитлер мобилизовал вдоль границы с Чехословакией десять дивизий. Чехи призвали на военную службу очередников и укомплектовали личным составом свою «линию Мажино», Надеялся задержаться здесь на несколько дней, так как послезавтра у Тэсс еще одна операция. Если не будет войны в Чехословакии, то мы точно уедем отсюда 10 июня в нашу новую штаб-квартиру в Женеве. У Тэсс кончается швейцарская виза, и если мы не уедем до этого, то получение новой визы — дело долгое. Женеву выбрали потому, что отсюда у меня уже нет возможности продолжать работу из-за валютных ограничений, нацистской цензуры, слежки и всего остального.

Вена, 9 июня

Завтра уезжаем. В течение двух дней здесь у нас работало гестапо, проверяли мои книги и фонограммы, но это были австрийские парни, и пиво с сосисками в большом количестве сделали их сговорчивыми и более-менее разумными. Тэсс не в той форме, чтоб путешествовать, до сих пор вся в бинтах, но мы собираемся лететь самолетом.

Женева, 10 июня

Вот это был денек! Но мы здесь. Было три опасных момента. Первый, когда я пошел забирать пятьсот марок, одолженных мне управляющим одной транспортной компании. Гестапо арестовывало людей направо и налево за якобы незаконные валютные сделки. Любая передача денег вызывала подозрение. Когда я вошел в офис управляющего, передо мной стоял, ухмыляясь, нацистский шпион, X., который долгое время выдавал себя за эмигранта-антифашиста. Я решил было, что это ловушка. Но управляющий, англичанин, прошел со мной к Кольцу и передал деньги. Я все-таки боялся, что X. шпионит за мной, и радовался, что наш самолет вылетает через два часа.

В аэропорту Асперн они вели себя очень подозрительно. Я объяснял начальнику гестапо, что Тэсс слишком слаба, чтобы стоять, и я один пройду с ним на осмотр багажа. Я устроил Тэсс на скамейке в зале ожидания. Он потребовал, чтобы она стоя отвечала на вопросы во время таможенного досмотра. Иначе мы не сможем улететь. Я постарался ее поднять. После этого полицейский увел меня. Я оставил няню, чтобы она помогла ей, как сможет. В маленьком помещении полицейские проверили мой бумажник и карманы. Все было в порядке. Затем они повели меня в боковую комнату. Сказали: «Подождите здесь». Я сказал, что хотел бы вернуться, чтобы помочь с проверкой багажа, что моя жена в критическом состоянии, но они захлопнули дверь. Я слышал, как щелкнул замок. Меня заперли. Пять, десять, пятнадцать минут. Меряю шагами пол. Самолету пора взлетать. Время идет. Потом услышал крик Тэсс: «Билл, они взяли меня на личный досмотр!» Я говорил с начальником гестапо по этому поводу, объяснил, что она вся забинтована, что есть опасность заражения… Я колотил в дверь. Безрезультатно. За окном я мог видеть и слышать, как швейцарец разгоняет оба двигателя своего «Дугласа», с нетерпением ожидая взлета. Через полчаса меня вывели в коридор, ведущий из зала ожидания на летное поле. Я хотел заглянуть в зал ожидания, но дверь оказалась закрытой. Наконец, появилась Тэсс, няня одной рукой поддерживала ее, в другой несла ребенка.

«Эй вы, поторопитесь! — заорал какой-то служащий. — Вы заставили самолет ждать полчаса». Я попридержал язык и подхватил Тэсс.

Она скрежетала зубами от злости, никогда в жизни я не видел ее такой. «Они раздели меня…» — повторяла она. Мне казалось, что Тэсс была готова развернуться и расцарапать физиономию следовавшему за нами чиновнику. Мы торопливо пересекли взлетную полосу по направлению к самолету. Я размышлял, что еще может произойти за те секунды, пока мы не окажемся в безопасности на его борту. Не исключено, что выбежит X. и потребует меня арестовать. Потом мы устроились в самолете, и он стремительно помчался по полю аэродрома.