Читать книгу "Кардинал Ришелье и становление Франции - Энтони Леви"

Ришелье, как теперь стал именоваться дю Плесси, и в тот момент, и на протяжении всей оставшейся жизни глубоко скорбел о смерти Анри. Он даже всерьез подумывал о том, чтобы оставить политику. Однако вскоре он обратил взоры на свою семью, не столько для того, чтобы повысить ее социальный статус, сколько потому, что отчаянно нуждался в поддержке людей, которым он мог доверять. Ришелье оставался на людях почтительным с д’Эперноном, но быстро заменил Ручеллаи, Темине и других деятелей эпохи Кончини своими родственниками, друзьями и теми, на кого, как он думал, можно положиться. Амадор де Ла Порт был назначен губернатором Анже, Брезе, муж сестры Ришелье Николь, — капитаном гвардейцев; с этого поста он начнет свое продвижение вверх по карьерной лестнице, пока не станет маршалом Франции.

Партия «политических католиков» активно содействовала примирению между Марией Медичи и Людовиком XIII.[88] Самым заметным ее членом был Берюль, но туда входили также отец Жозеф и духовники Марии Медичи и Людовика XIII — иезуиты отец Арну и отец Сюффрен. В сентябре 1619 г. примирение было символически скреплено в ходе тщательно отрежиссированной, но эмоционально холодной встречи матери и сына в Кузьере близ Тура.[89] Тем временем Ришелье начинает играть все более важную роль при дворе королевы-матери, добиваясь у суда уступок (вплоть до самых мельчайших) в вопросах, касающихся денег, должностей и гарнизонов, и создавая для себя политическую базу, которая до сих пор была недостаточной, для того чтобы диктовать свою волю в делах королевы-матери, назначениях на должности, расходовании денег.

«Мемуары» Ришелье обвиняют Люиня как за бесконечные провалы попыток Марии Медичи и ее сына достичь соглашения, которое позволило бы королеве-матери принимать участие в управлении государством, так и за постоянное подозрение, под которым приходилось существовать самому Ришелье. Они содержат, однако, больше самооправданий, чем надежной информации. Задержка в выплате долгов королевы-матери оттягивала заключение окончательного соглашения, а решения о назначении на новое губернаторство Гастона, ее второго здравствующего сына, и о браке ее дочери с Виктором Амадеем I, герцогом Савойским, похоже, были приняты без ее участия. Однако во всех трех случаях Мария Медичи, вполне вероятно, могла быть виновата сама. Но тем событием, которое повергло ее сосланный двор и грандов в настоящее уныние, стало освобождение Конде из Венсенна, куда он был помещен 15 сентября 1617 г., и снятие с него всех обвинений в октябре 1619 г. Репутация Марии Медичи теперь оказывалась запятнанной злоупотреблением властью, поскольку именно она заключила Конде в тюрьму в 1616 г.

Эмоционально и политически несамостоятельный король в августе 1619 г. произвел Люиня в герцоги и пэры, а его братья были сделаны пэрами вскоре после этого. За этим последовало заключение чрезвычайно выгодных браков и назначение одного из братьев — Кадене — маршалом Франции, министром и интендантом финансов.[90] К апрелю 1620 г. гранды все активнее объединялись вокруг Марии Медичи, двор которой обосновался в Анже. Конде стал тем новым воинственным союзником Люиня, который пытался противостоять такому отступничеству грандов, введя трех из них — Гиза, герцога Неверского и де Бельгарда — в королевский совет.

Поскольку напряжение между королем и его матерью скорее росло, чем ослабевало, Люинь предложил некоторые уступки, но, как обычно, слишком незначительные, а кроме того, сильно запоздавшие. Он также велел своим эмиссарам в Анже взвалить на Ришелье вину за отказ от предложенных условий. Ришелье по-прежнему стремился к полному примирению. Похоже, он искренне уговаривал королеву не противоречить своему сыну,[91] но ее неспособность внять его совету примирила Ришелье с неизбежностью грядущего вооруженного столкновения. Поэтому он сделал необходимые финансовые вложения, отчасти заимствовав деньги из доходов короны, и вполне мог поупражнять некоторые навыки военного руководства, развитие которых было приостановлено сменой профессии в 1603 г. Гугеноты, заинтересованные в беспорядках любого рода, стремились принять участие в каждом из конфликтов между матерью и сыном. Такая перспектива тревожила клерикальную партию, и кардинал дю Перрон отправился в Анже с большой делегацией духовенства с целью предотвратить серьезные военные столкновения.

Именно король, которому теперь было восемнадцать, с одобрения Конде и вопреки колебаниям Люиня, решил на заседании совета 4 июля использовать войска против своей матери, чтобы прекратить раскол в Нормандии. Это было его первым вмешательством в работу совета. Руан и Кан сдались без боя, и король со своими войсками повернул на Анже и одержал победу в беспорядочной перестрелке при Пон-де-Се, состоявшейся в удушающе жаркий день 7 августа 1620 г. Армия королевы-матери, состоявшая из трех тысяч пехоты, четырех сотен кавалерии и трех пушек, была рассеяна армией короля на следующий день; позднее это событие станет известным как «шалость (drôlerie) при Пон-де-Се». Крепость Анже была покорена 9 августа, а на следующий день король и его мать заключили мирный договор.

Король, имея в наличии армию и поощряемый Берюлем, счел этот момент удобным для того, чтобы присоединить к Франции территорию Беарна, являвшегося частью буферного государства Наварра на юго-западе. Нантский эдикт в Наварре не действовал, и она была связана с Францией только наличием общего короля. К сентябрю Людовик был уже в Бордо, а 14 октября торжественно вступил в По, столицу Беарна, откуда объявил об аннексии той части Наварры, которая находится к северу от Пиренеев, включая Беарн, до сих пор остававшийся за пределами Франции. В суматохе подписания победных документов и проведения торжественных процедур было восстановлено и католическое вероисповедание, но гугенотские пасторы получили пенсионы. К началу ноября Людовик вернулся в Париж.