Читать книгу "Око за око - Гарри Тертлдав"

— Я Вуппа, — он произнес каждую букву «п» отдельно, — командир отряда армии Расы. — Он очень непривычно произносил звуки, но Дэниелс без труда понимал его. — Вы не ошиблись. Мы хотим спокойно собрать раненых, которые находятся в здании, и просим вас не стрелять, пока мы будем это делать. А мы не станем мешать вам уносить ваших раненых самцов.

— И никто не будет шпионить, — уточнил Дэниелс. — Кроме того, во время перемирия ваши солдаты должны оставаться на своих прежних позициях.

Ему еще ни разу не приходилось договариваться о перемирии, однако во Франции он участвовал в сборе раненых именно на таких условиях.

— Мы согласны, — сразу ответил Вуппа. — Ваши самцы тоже не должны занимать новые позиции, пока мы не стреляем друг в друга.

Остолоп собрался сказать, что это очевидно, но счел за лучшее промолчать. Ничто не является очевидным, когда имеешь дело с существами, снабженными когтями, чешуей и глазами, как у хамелеона (тут Дэниелс сообразил, что Вуппе наверняка кажется странным он сам). Если ящеры намереваются обговорить все условия до последней мелочи, он не станет возражать.

— Мы согласны, — заявил Дэниелс.

— Я предлагаю прекратить стрельбу на одну десятую дня Тосев-3, — сказал Вуппа.

— Я уполномочен дать согласие на любое время, не превышающее трех часов, — ответил Дэниелс.

Они с сомнением посмотрели друг на друга.

— А сколько часов содержится в вашем дне? — спросил Вуппа. — Двадцать шесть?

— Двадцать четыре, — ответил Остолоп.

Любой это знает — любой человек, но Вуппа же не человек!

Ящер зашипел.

— Три часа составляют восьмую часть дня, — сказал он. — Мы согласны на ваше предложение. В течение одной восьмой части дня мы и вы прекращаем стрельбу в большом разбитом здании. Мы заберем своих раненых самцов. Именем Императора клянусь соблюдать наше соглашение. — И он опустил оба глаза к земле.

Когда американцы заключали перемирия с бошами, никаких клятв не требовалось, но у немцев и американцев гораздо больше общего, чем у ящеров и американцев.

— Мы тоже будем выполнять наш договор, и да поможет нам Бог, — сказал Дэниелс.

— Значит, мы договорились, — сказал Вуппа. Он вновь выпрямился во весь свой рост, хотя его макушка едва доставала Остолопу до груди, и добавил: — Я заключил с вами договор как с самцом Расы.

Остолоп решил, что его слова следует воспринимать как комплимент, и сделал ответный ход.

— Я заключил договор с вами как с человеческим существом, Вуппа, — сказал Дэниелс и непроизвольно протянул руку.

Вуппа ее взял. Маленькая ладонь ящера оказалась теплой, почти горячей, но пожатие получилось на удивление сильным.

Когда они опустили руки, Вуппа спросил:

— Ваша рука ранена?

Остолоп посмотрел на свою ладонь. Он забыл, какие у него шишковатые пальцы: на руке кетчера навсегда остается множество мелких шрамов. Сколько раз он выбивал и ломал пальцы? Теперь уже и не сосчитать. Вуппа терпеливо ждал ответа.

— Много лет назад, еще до того, как вы сюда прилетели.

— Я сообщу своим командирам, что мы заключили перемирие.

— Хорошо. — Остолоп обернулся и закричал: — Прекращаем огонь на три часа! Не стрелять до… — он посмотрел на часы, — без четверти пять.

Люди и ящеры осторожно выбрались из своих укрытий и разбрелись по огромному зданию, разыскивая раненых товарищей. И люди, и ящеры держали в руках оружие; один случайный выстрел мгновенно превратил бы завод «Свифт» в бойню. Однако никто не выстрелил.

Условия перемирия запрещали перемещение войск. Остолоп намеревался сдержать все свои обещания: если ты нарушаешь данное слово, то должен понимать, что в следующий раз перемирия не будет. Тем не менее он постарался запомнить все места, откуда появились ящеры.

«И если Вуппа не сделал того же, — подумал Остолоп, — значит, он глупее, чем я думал».

Ящеры и американцы сталкивались друг с другом во время поисков и вступали в короткие переговоры. Некоторые офицеры потребовали бы немедленно прекратить это. Остолоп вырос, слушая истории о солдатах, которые меняли табак на кофе во время Гражданской войны. Он внимательно наблюдал за происходящим, но ничего своим людям не запрещал. Дэниелс совершенно не удивился, увидев, что Дракула беседует с двумя ящерами. Когда Дракула вернулся, он широко ухмылялся.

— Что удалось достать? — спросил Остолоп.

— Точно не знаю, лейтенант, — ответил Сабо, — но начальство просит нас добывать приборы чешуйчатых парней — а они охотно со мной поменялись.

И он показал Остолопу какое-то устройство, назначение которого осталось для лейтенанта тайной. Может быть, ребята в очках с толстыми стеклами разберутся.

— А что ты отдал взамен?

Дракулы улыбнулся таинственно и немного хищно.

— Имбирное печенье.

* * *

Дэвид Гольдфарб вошел в зал «Друга в беде» и сразу окунулся в шумное веселье. В баре клубился дым. К сожалению, он шел от камина, а не от сигарет или трубок. Гольдфарб уже забыл, когда курил в последний раз.

Он сразу же направился к стойке. «Друг в беде» был забит людьми в темно-синей форме РАФ[9]— в основном офицерами. Поскольку Гольдфарб был всего лишь специалистом по радарам, ему следовало пропускать старших по званию.

Если бы не военно-воздушные силы, «Друг в беде» уже давно закрылся бы, поскольку пивнушка находилась в Брантингторпе, небольшой деревеньке, расположенной чуть южнее Лестера. Магазин зеленщика, аптека, несколько домов, бар — вот и все достопримечательности. Однако сюда приходили сотни измученных жаждой мужчин, которые работали или служили на экспериментальной базе. В результате для пивной настали дни процветания.

— Гольдфарб! — крикнул кто-то пьяным голосом.

Дэвид обернулся. За соседним столиком сидел Бэзил Раундбуш. Вместе с Гольдфарбом он входил в группу капитана Фрэда Хиппла, которая занималась изучением радаров и двигателей самолетов ящеров. Гольдфарб часто думал, что это примерно то же самое, что познакомить пехоту герцога Веллингтона с бездымным порохом, но продолжал работать.

Рядом с Раундбушем — вот чудо! — оказалось свободное место. Гольдфарб направился туда со смешанными чувствами. Конечно, приятно дать отдых ногам, но, с другой стороны, если он сядет за столик с лейтенантом летчиком, на него не посмотрит ни одна официантка. Высокий, светловолосый красавец с роскошными усами и обаятельной улыбкой, вся грудь украшена медалями — разве он оставит скромному соседу хотя бы самый крошечный шанс!

Гольдфарб и сам имел медаль за военные заслуги… но у него более низкий военный чин, кроме того, природа наделила его средним ростом и худощавым телосложением, а темные курчавые волосы и черты лица безошибочно выдавали восточноевропейского еврея. Рядом с Раундбушем это становилось особенно заметно. Родители Дэвида выехали из Польши незадолго до начала Первой мировой войны. Гольдфарб прекрасно понимал, что очень немногим так повезло.