Читать книгу "Мадам Лафарг - Александр Дюма"

Наконец он тронул поводья, пустил лошадь в галоп и исчез. Больше я его никогда не видела»[93].

Так описывает Мария Каппель свою последнюю встречу с графом Ш(арпантье), окончательно лишившую ее надежды.

12

Согласимся, что трудно быть несчастнее бедной Марии. В двадцать один год она потеряла всех ближайших родственников, которые могли бы ей служить опорой. Лишилась она и последней надежды выйти замуж за любимого человека. После того, как имущество деда было поделено, ей досталось весьма скромное состояние – кажется, восемьдесят тысяч франков. Приходилось надеяться на милость какой-нибудь из тетушек.

Ее взяла к себе мадам Гара. Мария прожила в доме семейства Гара уже чуть ли не год[94], и вот однажды мой друг по имени Брэндо, директор газеты «Мессаже», зашел ко мне поутру часов в десять и сообщил:

– Сегодня я везу тебя обедать в город.

– Меня?

– Тебя. И никаких возражений. Хочешь ты или не хочешь, поехать придется.

– Надеюсь, к кому-нибудь из знакомых?

– Разумеется, но ты не виделся с ними добрый десяток лет.

– А ты бы не мог сказать, к кому именно?

– Мог бы, да не хочу. Это сюрприз.

– Одежда парадная – черный фрак, белый галстук?

– Именно так, черный фрак, белый галстук. Я заеду за тобой ровно в шесть.

– Зачем так рано?

– До обеда с тобой хотят немножко поговорить.

– Хорошо. Приезжай в шесть.

Без пяти минут шесть Брэндо приехал и усадил меня в карету. Спустя десять минут наша карета уже въезжала в ворота банковского особняка и остановилась у дверей человека, чья подпись была неоспоримой коммерческой ценностью. Один приятель написал мне как-то из Марселя: «Ответь немедленно и подпишись Гара».

Да, меня в самом деле пригласил на обед г-н Гара, а точнее, г-жа Гара.

Два или три раза я встречал Поля Гара в свете, но никогда не был ему представлен и ни разу не говорил с ним.

Мы поднялись на второй этаж. Г-жа Поль Гара распорядилась, чтобы меня немедленно проводили в будуар, там она ждала меня.

И опять меня охватило замешательство. Даже большее, чем в гостиной г-на Лаффита. А как иначе? Я находился у нее в доме, я не мог называть ее на «ты» в присутствии мужа. В присутствии дочери…

– Баронесса, – обратился я к ней.

– Маркиз, – отозвалась она с улыбкой.

– Может быть, нам перейти на английский, он избавил бы нас от многих затруднений? – продолжал я.

– Говори со мной по-французски и так, как привык. Все знают, что мы выросли вместе, никто не обратит внимания.

– А твой муж?

– Представляя тебя, я шепну ему словечко.

– Ну и прекрасно! А теперь позволь тобой полюбоваться.

Брэндо не ошибся: с мадам Гара мы не виделись лет десять. Ей уже было тридцать шесть, на десять лет больше, чем на балу у г-на Лаффита, но она не утратила ни своей красоты, ни свежести.

– Ты давно не бывал в Вилье-Элоне? – спросила она.

– С тех пор, как угощался там утками Монрона.

– Но обо всех наших несчастьях ты знаешь: смерть Каролины, смерть нашего дорогого папочки, несостоявшийся брак Марии…

– С графом Ш(арпантье)?

– Да.

– Я слышал, Мария живет у тебя?

– А что ей остается?

– Я увижу ее?

– Конечно! Мало этого, я очень хочу, чтобы ты с ней увиделся. Ты же знаешь ее романтический склад, она тобой восхищается.

– А тетушка не разделяет чувств племянницы?

– Я никак не привыкну, что имею дело с великим человеком.

– Меня бы не порадовало, если бы ты обращалась со мной как с великим. А что с Марией? Ты, кажется, сказала, что хочешь, чтобы я повидался с ней?

– Да, хочу.

– Я тоже очень хочу с ней повидаться, я не видел ее лет двенадцать, а то и четырнадцать.

– Я поручаю тебе сделать ей внушение.

– Мне? Внушение Марии? И по какому же поводу?

– Честно говоря, не знаю даже, как мне это высказать.

– Высказать что?

Луиза наклонила ко мне голову и сказала шепотом:

– Вообрази себе, она у меня ворует.

– Как то есть ворует?

– Да, именно ворует.

– Ты хочешь сказать, что время от времени она забирает у тебя кольцо или подвеску? Но она права, черт побери! Твоя красота не нуждается ни в каких украшениях!

– Представь себе, она ворует у меня деньги.

– Деньги?! Не может быть!

– На прошлой неделе она украла у меня из кошелька сто франков.

Я взял ее обе ручки в свои.

– Позволь мне кое-что сказать тебе, милая Луиза. Если Мария взяла у тебя из кошелька сто франков, то виновата ты.

– Как это я виновата?

– Очень просто. С твоим-то богатством, имея шестьдесят, а то и восемьдесят тысяч ренты, – как ты можешь позволить Марии испытывать нужду в ста франках?

– Ах, вот что ты имеешь в виду! Неужели ты думаешь, что она у нас в чем-то нуждается?

– Девушки всегда в чем-то нуждаются. И потом, ты не помнишь, что одно время, когда она обедала только льдом и сахаром, у нее была болезненная страсть к воровству? Даже я помню рассказы, как она спускалась на кухню, и если находила там вилку или ложку, то уносила с собой и прятала.

– Но это же деньги! Речь идет о деньгах!

– Так что же ты хочешь, чтобы я ей сказал? У нас на сцене идет сто комедий про племянников, которые обкрадывают своих дядюшек. Теперь у нас появилась племянница, которая обкрадывает свою тетушку.

– Знай я, что ты увидишь тут комедию, а не трагедию, я не стала бы к тебе обращаться.

– Надеюсь, ты не собралась обращаться к королевскому прокурору?

– Нет, по я подумала, что если человек с твоей репутацией, человек, которого она уважает, сделает ей серьезное внушение…

– Я не обещаю тебе, что поговорю с ней очень серьезно, потому что большой серьезности тут не нахожу. Но обещаю поговорить настолько серьезно, насколько смогу. Только прошу разрешить беседовать нам наедине, без свидетелей.

– Нет ничего проще. Я тебе ее сейчас же пришлю. Слышишь, часы бьют половину седьмого? Мы садимся за стол ровно в семь. У тебя целых полчаса.