Читать книгу "Подъем Испанской империи. Реки золота - Хью Томас"

В конце концов португальцы согласились с испанским владычеством на Канарах по договору в Алькасовасе в 1479 году, а также признали за испанцами полосу земли в Африке, лежащую напротив островов (нынешняя Западная Сахара), таким образом оградив «Малое Море» (El Mar Pequeno), одно из лучших рыболовных мест в Атлантике. Взамен Кастилия признала за португальцами Азорские острова и Мадейру, а также их монополию на торговлю с Западной Африкой{194}. Затем кастильцы под предводительством Педро де ла Вера из Хереса-де-ла-Фронтера после жестоких боев сумели установить владычество над большей частью Гран-Канарии. Также в начале 1490-х был завоеван остров Ла Пальма. Таким образом, в руках туземцев оставался один Тенерифе.

Эти канарцы были загадочным народом. Были ли они берберского, африканского или европейского происхождения? Вероятнее всего первое, хотя никто не может сказать в точности даже как они выглядели. Колумб описывает их как не темнокожих и не светлокожих, что дает мало информации, а записи о продаже рабов говорят, что среди них были и первые, и вторые{195}. Французы начала XV века называли их «высокими и ужасными». Канарцы, похоже, не знали мореплавания (или полностью забыли его), потому никогда не покидали своего архипелага, даже не плавали с острова на остров. Они не знали и что такое хлеб. Они не ведали лошадей, и потому кастильская кавалерия приводила их в ужас. У них было несколько языков, и управляли ими многочисленные независимые царьки. Они хорошо сражались каменным и деревянным оружием, но их численность уже начала сокращаться из-за завезенных европейцами болезней. Испанцы могли вести себя в этих землях как хотели, поскольку местное население было слишком малочисленно – вероятно, 14 тысяч на Тенерифе, 6 тысяч на Гран-Канарии и полторы тысячи человек на остальных островах{196}.

Канарские острова стали источником богатства для Кастилии. Начиная с 1450-х годов множество туземцев были захвачены в плен и проданы в рабство в Андалузии. Поскольку их не коснулся ислам, они считались более надежными, чем берберы (мусульмане были печально известны упорной верностью своей религии). Несколько влиятельных людей при испанском дворе, такие, как старший советник Гутьере де Карденас, получали весомый доход от продажи такой продукции островов, как орсиль, на торговлю которым у Карденаса была монополия. Его коллега Алонсо де Кинтанилья получал помощь от севильских генуэзцев при финансировании этих завоеваний. Людовико Чентурионе построил на Гран-Канарии сахарный завод в 1484 году, хотя острова еще не были окончательно завоеваны. Сюда был также назначен епископ Рубикона – Хуан де Фриас. Завоевание Канарских островов Кастилией в XV веке было первым шагом к Новому Свету, хотя в то время о его существовании даже и не подозревали.

Колумб, видимо, не бывал на Канарах до своего визита в Испанию – иначе он непременно бы об этом упомянул. Хотя у Колумба вроде бы была интрижка с последней правительницей Ла Гомеры, Беатрис де Бобадильей, вряд ли это имело место до их встречи в Кордове. Но, как предполагалось ранее, еще до отплытия в Испанию он знал, что любому капитану, собирающемуся плыть на запад, лучше всего использовать в качестве базы Канарские острова; как говорил Тосканелли, такое путешествие лучше начать как можно южнее, чтобы воспользоваться господствующими ветрами. Ветра в Атлантике идут по часовой стрелке, как в большом колесе. Широтный характер этой системы был ключевым моментом плавания в Новый Свет в течение многих поколений, и Колумб мог узнать об этом из разговоров с моряками в Лисабоне.

Колумб приехал в Уэльву во второй половине 1485 года. Он отправился во францисканский монастырь Ла-Рабида, неподалеку от которого мутно-красная Рио-Тинто впадает в Атлантический океан. Монахи этого convento не только интересовались нуждами моряков, но могли и предоставить им нужную информацию. Они знали многие полезные вещи – например, что стая птиц указывает на близость суши. Среди них был фрай Франсиско (Альфонсо) де Боланьос, который был заинтересован в обращении туземцев Канарских островов и Гвинеи и даже запасся милостивым папским заявлением в пользу туземцев и с критикой работорговли{197}. Фрай Хуан Перес разговаривал с Колумбом об астрономии, Колумб также завел дружбу с фраем Антонио де Марчена.

Ла-Рабида была чем-то вроде морского университета{198}. Тамошний послушник Педро де Веласко в юности был лоцманом у Диогу де Тейве, который служил принцу Энрике Мореплавателю и был одним из первых, кто начал сажать на Мадейре сахарный тростник. Сам Веласко в юности искал Атлантиду, и до сих пор его можно было увлечь разговором о вечерних морских туманах, которые давали морякам надежду, что они вот-вот достигнут суши. В море есть свои миражи, как и в пустыне. Даже и сейчас «столь часто причудливые облака затягивают все вокруг и обманывают человека, принимая форму гор, холмов и долин»{199}.

Много лет спустя люди вспоминали, как Колумб пришел пешком в монастырь – в сверкающее белое здание под пронзительно-голубым небом, и как он просил хлеба и воды для своего шестилетнего сына Диего{200}. Тамошний сад сегодня наверняка очаровательнее, чем в те годы, – бугенвиллея и кипарисы придают ему ту красоту, которой не было в 1480-х годах. Но ярко-желтые камни патио, белые стены, черепичные крыши и башенки были такими же и в XV столетии.

Марчена и Перес побудили Колумба отправиться к кастильскому двору. У них там были хорошие связи, поскольку Перес некогда был духовником самой королевы. Они дали ему верительные письма. Итак, несомненно, прежде помолившись прекрасному Христу Ла-Рабиды, Колумб отправился в Севилью, а затем в Кордову, где находился двор, оставив своего сына Диего у невестки, Бриоланжи Муньиш, которая вышла замуж за арагонца Мигеля Мулиарта и жила близ Уэльвы в Сан-Хуан-дель-Пуэрто{201}.