Читать книгу "Эхо войны - Дмитрий Заваров"

А Коваль тем временем перемахнул через невысокую насыпь, и все – тишина. Только потревоженная завеса тумана колышется над путями, да остро сверкает лунный блик на головке рельса. И тут я запоздало сообразил: мы же не условились с Ковалем, когда он вернется? А если что случится? Сколько ждать и где искать – он ведь даже не сказал, как планирует двигаться. Взгляд упал на ватник, оставленный сержантом возле дерева, – и я сразу почувствовал, как здесь зябко и сыро. Студеный, с креозотной кислинкой воздух по капле выцеживал тепло из тела. Я невольно передернулся.

– Товарищ лейтенант!..

Клименко зашевелился у себя под кустом, судя по всему, перемещался поближе ко мне.

– Чего тебе?

– А правда, что фашисты против нас психов тут держат?

– Как?

– Ну этих… умалишенных. Они их по ночам выпускают, значит. А те к нам через речку плавают и на солдат набрасываются.

Сквозь ветки нельзя было разглядеть лицо солдата, но, судя по тону, говорил Клименко серьезно.

– Откуда ты это взял?

– Ребята рассказывали. Говорят, уже троих с начала месяца, значит, загрызли.

– Прям загрызли?

– Ну… мужики говорят.

Клименко хоть и шептал, но даже шепот у него был гнусавый и дрожащий. Я вспомнил, как боец окунулся с головой в реку, попытался представить, что он сейчас чувствует, лежа в мокрой одежде на холодной земле… и поплотнее запахнулся в ватник.

– Чушь твои мужики говорят. Лучше скажи: замерз?

– Есть маленько, – признался солдат.

– Выпить тебе надо.

– Товарищ сержант в рейде не велит.

– Где?

– В рейде. Когда за линию фронта ходим, значит.

– Я тебе разрешаю.

– Благодарствуем.

Клименко зашуршал палой листвой, и вот уже его голова вынырнула из куста прямо передо мной. Маленький вздернутый нос, выпученные глаза, оттопыренные уши – было в его лице что-то наивно-детское.

– Чего? – Я невольно отстранился от этого ищущего взгляда.

– Дык, значит, согреться бы…

– Чего? А… Откуда ж я возьму-то?

– Чего ж тогда предлагаете? – с обидой прогнусавил Клименко, уползая обратно в заросли.

Краем глаза я заметил, как рельсы перемахнула какая-то стремительная тень, дернулся за автоматом, но тут же узнал силуэт Коваля.

– Ну?

– В паровозе кто-то есть! – выдохнул сержант.

Он скинул на землю автомат и быстро нацепил ватник.

– А станция?

– Пусто. Везде пусто. Ящики какие-то. Тяжеленные. То ли приборы, то ли запчасти к чему-то. В цистернах бензин. Хороший фейерверк можно забабахать гансам. Взять веревку…

– Погоди ты! – оборвал я сержанта. – Кто там в паровозе?

– А я знаю? Видел, как огонь мелькнул, как будто прикуривали. Давай-ка, кстати, твоих командирских. Закурим, а то продрог, пока бегал там.

Коваль выхватил у меня папиросу и нырнул в тень деревьев. А я, наоборот, подполз к насыпи и осторожно выглянул из-за рельса. Все по-прежнему: темные постройки, холодный блеск железа, туман. И паровоз не подавал никаких признаков жизни. Но внутри, значит, кто-то есть…

Машина стояла носом от нас, обзор почти полностью загораживал тендер, виден был лишь верх кабины с застывшим лунным бликом на стекле. Машинально построил маршрут: через насыпь, вдоль деревьев, потом в тень вагонов… Клименко с лунной, освещенной стороны страхует, мы с сержантом заходим справа… Интересно, как открывается дверь у паровоза? Вот ведь, сотни раз видел, мимо проходил, а так и не поинтересовался.

– Ну чего? – Коваль подполз и лег рядом.

– Надо брать, – решительно заявил я. – Машинист – это просто отлично. Он может знать очень много.

– Он? А может – они? Откуда ты знаешь, сколько там народу?

– Скорее всего, немного. Сколько в кабине поместится? Пошли.

– Верста! – прошипел Коваль, обернувшись назад.

Немилосердно хрустя гравием, Клименко подтянулся к нам.

– Видишь состав? – сказал Коваль. – Сейчас все вместе пойдем вдоль цистерн до паровоза. С той, темной стороны. Потом мы с командиром останемся там, а ты перелезешь на эту сторону и спрячешься под кабиной. Кто выскочит, того сразу глуши. Понял?

– Понял! – прошипел солдат трясущимися губами.

– Так? – повернулся ко мне Коваль.

Но я только махнул рукой. Пусть командует. И, видя, как плавно, скользя над самой землей, двинулся Коваль через пути, мне очень захотелось не ударить перед ним в грязь лицом. Сзади звякнул железом о рельс Клименко, я развернулся и молча влепил ему подзатыльник, сбив с головы пилотку.

На этой стороне насыпи под деревьями тени практически не было – луна била наискось, освещая даже подлесок. Почти ползком мы добрались до здания вокзала.

Низкая постройка, несмотря на явно свежую кирпичную кладку, выглядела заброшенной. Видимо, все дело было в том, что и окна, и широкая дверь были закрыты глухими железными листами. Дверной лист диагонально перечеркивала внушительная металлическая полоса, замкнутая на огромный амбарный замок.

– Не знаю, что внутри, – прошептал Коваль. – Уходить будем, бензином с цистерн можно облить и запалить к чертям собачьим.

– Посмотрим.

Мне очень не хотелось привлекать внимание немцев. Чутье подсказывало, что на эту сторону придется ходить еще не раз… Мы бегом – насколько получилось бежать почти лежа – пересекли заасфальтированную площадку перед вокзалом и наконец-то нырнули в тень вагонов.

Здесь сильно пахло бензином. И даже в темноте было видно, что покатые бока цистерн густо покрыты потеками нефтепродуктов. Перед паровозом сержант указал Клименко вниз. Тот, подобрав автомат за пазуху, нырнул под сцепку. Мы прокрались вдоль покрытого вмятинами борта тендера и замерли под выпуклостью кабины.

Тут Коваль замер, предостерегающе выставив ладонь. Я прислушался: с запада приближался нарастающий гул. Самолеты. Гудело все сильнее, и вскоре гул разделился на множество эпицентров – над нами шло целое звено. На Киев потащились, гады. Дождавшись, когда гудение стихнет, я снова переключился на Коваля. Он внимательно изучал металлическую дверь.

– Как она открывается-то? – одними губами выдохнул мне в ухо сержант.

– Откуда мне знать!

На поверхности двери не было никаких ручек, скоб или еще чего-то, что можно было бы принять за механизм открывания. Просто клепаный лист железа, а сверху обзорный стеклянный фонарь. Причем изнутри стекла были наглухо прикрыты черными занавесками.

Накатил приступ злости, но я тут же его унял. Просто привык полагаться на Коваля. А он, между прочим, и не должен всего знать. В конце концов – руковожу операцией я. И приказ брать машиниста тоже мой. И вот теперь, вместо того чтобы злиться, нужно что-то придумать… Сержант продолжал рассматривать дверь, в темноте был виден только его профиль с массивным подбородком. А, какого черта!