Читать книгу "Дмитрий Донской. Пробуждение силы - Михаил Ланцов"

Что конкретно Дмитрий собирался делать в Суздале, он и сам не знал. Но просто так разворачиваться и возвращаться в Москву было нельзя. Потому что общая логика событий не завершилась. Братья Константиновичи по-прежнему претендовали на престол Великого князя и, безусловно, продолжили бы борьбу против него. А значит, что? Нужно выбить у них из-под ног твердую почву, устранив сам шанс на успешное противодействие. Большая часть их дружины, а также поднятых ими городовых полков оказалась уничтожена на Клязьме. Но не вся. Да и недурная экономическая база у них оставалась, давая надежду. Кроме того, эти три брата-акробата могли совершенно спокойно испортить Москве Волжскую торговлю, так как контролировали Нижний Новгород.

На подходе к Суздалю его армию никто не встречал.

С одной стороны, это обнадеживало, говоря о том, что сил у братьев мало. С другой – печалило. Заниматься долгой осадой или штурмом Диме не хотелось решительно. Потому что эта забава могла вылиться либо в очень большие расходы на кампанию, либо изрядные потери личного состава, далеко не такого бездонного, как хотелось бы. А люди ему сейчас были намного важнее денег. Особенно те, которые доверяли ему, демонстрируя и словом и делом свою преданность.

Как несложно догадаться – ворота города были закрыты.

– И что ты собираешься делать? – поинтересовался Энрико.

– Брать город, – пожал плечами Дима.

– Но как?

– Пока не знаю. Хм. Отче, – обратился он к митрополиту. – Какие у тебя отношения с настоятелями местных монастырей? Ну, вон того, например. Он ведь прикрывает подъезд к воротам.

– Что тебе нужно от них?

– Лояльность. Не хочу, чтобы братья-монахи ударили в спину моим людям.

– Я сегодня же навещу настоятеля.

– Добро, – кивнул Дмитрий и, решив, что несколько дней они все одно здесь пробудут, приступил к организации полевого лагеря для своей небольшой армии. В конце концов, подражает он Древнеримскому легиону или нет? Легенду нужно кормить свежей пищей, чтобы поддерживать ее актуальность. Да и шанцевый инструмент имелся. Отчего бы не порезвиться? А то еще кто ночью нападет – очень неприятно будет проиграть кампанию из-за такой опрометчивой неосторожности.

Переговоры с монастырем затянулись.

Сложность заключалась в том, что сдать позиции-то он, конечно, мог. Но Дмитрий уйдет, а монахам здесь жить. И идти на столь демонстративное предательство они не могли. Боялись.

Утром третьего дня весь этот цирк с переговорами завершился самым банальным образом – к городу подошел отряд Тверского князя. Разумеется, не полное исполчение княжества, а только лишь его дружина да небольшое количество охочих из городовых полков. Суммарно чуть больше двухсот пятидесяти строевых вышло. Конных, разумеется. Важным моментом было еще и то, что почти все отъехавшие из Москвы при Дмитрии дружинники да бояре также прибыли с Василием Михайловичем Тверским. У них был зуб на своего старого князя.

При виде подкрепления в городе сразу оживились.

– Сколько войск в Суздале? – поинтересовался Великий князь у митрополита.

– Я не знаю, – пожал он плечами.

– Что, тебе не сказал настоятель?

– Он не знает, сколько войск в городе.

– Скажи, а как бы он поступил, твердо зная, что я возьму город? Упорствовал бы?

– Вряд ли.

– Значит, он уверен, что я города не возьму. Ведь так? Ну же, не отводи глаза.

– Да, он считает, что ты постоишь под стенами города, да и пойдешь восвояси. Людей для приступа у тебя мало. А механизмов метательных и вовсе нет.

– Хм. Думай сам, я в церковные дела вмешиваться не хочу, но, на мой взгляд, не зная, какими войсками располагает город, оценивать шансы очень опрометчиво. Он либо дурак, либо хитрец. Ладно… – прервал диалог Великий князь и задумчиво посмотрел на городские ворота.

Совершенно очевидно, что после поражения на Клязьме братья послали за помощью в Тверь, надеясь на объединение усилий. О том, какие потери понес Великий князь, они не знали и, вероятно, ожидали, что второго удара он не выдержит. Сейчас же сложилась уникальная ситуация, когда Дмитрий мог легко разбить каждого по отдельности и даже, пожалуй, их объединенное войско. Если, конечно, его выстроить с одного фронта. В «сферической ситуации в вакууме». На деле же выходило, что, атаковав, к примеру, Тверское войско, Дима подставлял тыл под удар из Суздаля. И наоборот. Очень неудобно и опасно.

– Может быть, нам стоит отойти? – поинтересовался Энрико, который все прекрасно понял.

– Это сильно ударит по вере моей пехоты в себя. Нет. Нужно решительно бить врага.

– Но как? Ты же понимаешь, что победа может достаться тебе очень дорого. А то и вовсе ускользнуть.

– Понимаю. Это риск. Но мне нужно работать на репутацию. Сдам назад сейчас – люди перестанут верить в мою звезду.

– Не понимаю я тебя… – покачал Энрико головой.

– Не страшно. Может, позже. Ты со мной?

– С тобой? – усмехнулся Энрико. – Конечно. У меня просто нет выбора.

– Хорошо, – кивнул Великий князь и начал распоряжаться.

Не прошло и пяти минут, как московская пехота организованно выступила из лагеря. Быстро построилась и под мерный барабанный бой пошла вперед. Прямо к Тверскому войску. Дмитрий выстроил своих пехотинцев довольно рискованно. Пикинеры встали в одну линию, заняв фронт в полторы сотни метров. Лучники небольшими отрядами, в две шеренги, разместились сразу за плечами пикинеров, занимая совокупно весь фронт с небольшими разрывами.

Прорвать такой строй можно? Конечно.

Однако Великий князь рассчитывал на то, что Василий Михайлович спешить не станет и построит своих людей привычным для тех лет манером. То есть, сформировав из кавалерии две линии, идущие одна за другой. Так поступали повсеместно как в Западной Европе, так и на Руси при наличии должного количества всадников. Плотное, глубокое построение, характерное для кирасир XVIII–XIX веков, просто еще не придумали. А тот эпизод на Клязьме, когда Константиновичи отправили вперед фактически глубоко эшелонированную толпу всадников, был продиктован излишней самоуверенностью и бурной эмоциональной реакцией братьев. Психанули.

За пехотой встали кирасиры двумя отрядами. И отряд венецианцев в центре конной линии. Все-таки тяжелая итальянская кавалерия за счет массивных коней на голову превосходила дружинников. Она была способна уверенно выступать против них в пропорции один к двум, а то и один к трем.

Василий Михайлович Тверской изрядно опешил от того, как слаженно действовал его враг, выстраиваясь и подготавливаясь к бою. Но, собравшись с духом, приступил к своим обязанностям. Все происходящее на поле боя ему не нравилось радикально. Начиная с удивительной слаженности действия московских войск и заканчивая лагерем да добрыми доспехами, что сверкали у большинства пеших и конных.