Читать книгу "Мать и дочь. Синхронная любовь, или Французские амуры против американских эротов - Луиза Дегранж"

Однажды, на последнем курсе, незадолго до защиты диплома, Глории Дюбуа вдруг нестерпимо захотелось испытать наконец хоть маленькую толику из того, что невоздержанная подруга получала каждую ночь.

Тина Маквелл ничуть не удивилась – одинокие девушки рано или поздно сдаются и пускаются во все тяжкие, чтобы наверстать упущенное.

Просто аспирантка, уязвленная мамашиным поведением и затюканная строгим воспитанием предков, продержалась намного дольше, чем это обычно бывает.

– Значит, хочешь безопасное и тайное, без огласки, траханье?

Тина Маквелл пыталась быть серьезной, как никогда.

– С опытным мужчиной?

– Ну, не с женщиной же.

– Да, лесбиянство тебе рекомендовать уже поздновато.

– Не издевайся, пожалуйста.

– Гло, ну поверь мне, что половина девственниц теряет невинность от таких же точно девственниц.

– Погоди, погоди.

– Так, сейчас начнутся моральные издержки с надуманными муками совести.

– Ти, не тараторь, пожалуйста.

Глория перешла на заговорщицкий шепот.

– От пробного секса не откажусь, но у меня три непременных условия.

– Хочешь сохранить девственную плеву?

– Разумеется.

– А еще что?

– Ну, чтобы с меня не требовалось встречного движения.

– Боишься поучиться минету?

– Не боюсь, а не желаю.

– А про третье я, кажется, догадываюсь.

– Да, Ти, да. Мой сфинктер возражает против любых инородных предметов, любых.

– Задача усложняется.

Тина Маквелл достала ежедневник и начала внимательно просматривать длинный список телефонных номеров.

Глория терпеливо ждала.

– Кажется, есть подходящая кандидатура.

Тина Маквелл захлопнула ежедневник.

– Саксофонист удовлетворит тебя?

– Кто-кто?

– Саксофонист из джазового квинтета.

– Он из тех ребят, что выдали двухчасовой сейшен на Рождество?

– Ага.

– Самое интересное – ударника я запомнила, и трубача, а вот саксофониста…

– Надеюсь, после ночного сеанса ты запомнишь Эндрью надолго.

– Ты в нем уверена?

– Гло, поверь мне, Эндрью обожает всего две вещи.

Тина Маквелл высунула язык и проделала им странные быстрые движения.

– Во-первых, игру на саксе.

Тина Маквелл снова показала язык.

– Во-вторых – делать куннилингус.

Тина Маквелл хитро улыбнулась.

– Надеюсь, тебе не надо объяснять механику этого приятнейшего занятия.

– Теоретически представляю.

– Так вот, гарантирую: Эндрью все исполнит в лучшем виде и, самое главное, в рамках твоих ограничений.

– Ладно, Ти, я согласна на саксофониста. Только…

Глория замолчала, подбирая нужное выражение.

– Только…

Теперь Тина Маквелл проявила незаурядное терпение.

– Только ты сама предупреди его обо всем и сообщи мне, согласится ли он.

– Легко!

На прощание Тина Маквелл посоветовала лучшей подруге надеть в обязательном порядке мини-юбку и самые воздушные трусики.

Стеснительная Глория Дюбуа, избегавшая коротких подолов, не решилась уточнить, почему именно мини.

Дизайнер по ландшафтам объяснить не удосужилась.

Но в скудном аспирантском гардеробе нашлись и шелковые однотонные трусики цвета морской волны, и кожаная юбка на молнии.

А ровно через сутки после выбора безопасного партнера Глория Дюбуа отправилась в комнату для репетиций, где среди нот, эквалайзеров и усилителей ее ожидал укротитель саксофона и ублажатель клитора.

И тут музыкант удивил аспирантку, решившуюся на невинный и безопасный секс.

Для разряжения натянутой обстановки первых минут знакомства Эндрью исполнил отличный блюз.

Потом для разогрева выдал блестящий свинг.

А во время долгой импровизации на какую-то тягучую афро-американскую тему с примесью индейской меланхолии вдохновенный джазист умудрился полностью оголиться.

Глория Дюбуа, ошарашенная неожиданным концентрированием, так и не поняла, как Эндрью удался такой экстремальный и необъяснимый фокус в духе знаменитого Копперфильда.

Надо же произвести такой стриптиз, не отрываясь от игры на саксофоне!

Растерянная аспирантка, завороженная эксгибиционистским соло, не знала, что ей делать: то ли дослушать импровизацию до конца, то ли начать раздеваться.

Но вот саксофон замолк, и Эндрью, все еще находясь во власти непрошедшего вдохновения, медленно двинулся к замершей от необычности происходившего невинной Глории.

Аспирантка, чтобы не грохнуться в обморок от мужского излишества раскованного музыканта, сосредоточила взгляд на раструбе саксофона, который золотисто бликовал в робких лучах нотных подсветок.

Эндрью, не выпуская молчавший инструмент из рук, грохнулся на колени перед аспиранткой в мини-юбке.

Короткий подол накрыл вдохновенные и бесстыдные вихры джазиста.

И вот холодноватый нос виртуоза саксофона и клитора ткнулся рядом с аспирантским пупком.

Глория оцепенела от блеска саксофона и нестандартности положения.

А Эндрю крепко вцепился зубами в резинку и начал стягивать аспирантские трусики.

Глория автоматически попыталась сжать колени, но голова музыканта конечно же помешала восстановить статус-кво.

А растянутые трусики, потрескивающие статическим электричеством, трусики, увлекаемые мимо подрагивающих колен в бездну к пяткам, сползали неумолимо и неотвратимо.

Смущенная аспирантка на мгновение представила, как мужские губы, натренированные мундштуком, жадно и слюняво прильнут к половым губам, большим и малым.

Глория Дюбуа поняла, что надо прекращать эту фальшивую мелодию, явно не в ее вкусе.

Нет, аспирантка не отколотила зубастого джазиста по темечку, как когда-то Большого Сэма, мастера трехочковых бросков.

Просто очнувшаяся от сексуальных импровизационных чар и блеска саксофона Глория Дюбуа ловко сработала ногами и, оставив шелковый трофей в клыках музыканта, бросилась вон из комнаты для репетиций…

20. Фамильный обряд

Глория вернула диск, навеявший досадные воспоминания, в бардачок.

Музыка больше не звучала в салоне аспирантского авто.