Читать книгу "Неблагоразумная леди - Элинор Смит"

— Похоже на то. Придется вам выдать их, чтобы прикрыть эти сладострастные изгибы.

— Пожалейте мужскую половину зрителей. Но меня больше интересует ваше мнение об интонации, о строе ее мыслей. Есть в этом женственность? Мужчине это не дано знать.

— Лично я не вижу разницы между мышлением женщины и мужчины. Все мы люди. Мы, может, по-разному выражаемся. Но все мы хотим одного и того же, и, если не считать некоторых условностей, причем, должна заметить, как правило, к выгоде мужчин, мы мыслим совершенно одинаково.

— Я оставляю рукопись вам. Это первый акт. Я с головой ушел во второй, так что в данный момент она мне не нужна. Просмотрите эти жуткие ремарки в первом акте, если хотите, но постарайтесь увидеть ее более… — Он встал и поднял руки вверх в знак полной сдачи.

— То бишь менее смахивающей на белокурую красавицу? — быстро закончила за него Пруденс.

— Змея подколодная! — бросил он. — Но она и не должна быть похожей на синий чулок. Об этом и речи не может быть. — Даммлер взял цилиндр и трость. — Когда я познакомлюсь с вашей новой книгой?

— Когда она выйдет.

— Значит, у вас нет проблем с персонажами, меняющимися по ходу дела?

— Разумеется, нет. Им не свойственно менять внешность или линию поведения. Они, конечно, не всегда поступают так, как я хочу, но всегда остаются самими собой. Не меняются и не восстают против меня без всякой причины, ломая всю сюжетную линию.

— Мне такое как-то не приходило в голову, но это моя первая попытка рассмотреть характер в развитии. В «Песнях» персонажи появляются и исчезают стремительно, сообразно поворотам судьбы Марвелмена; ведь он единственная постоянная фигура в этом калейдоскопе событий; и он, само собой, изменениям не подлежит. Я заберу Шиллу через пару дней. Будьте к ней снисходительны.

— Вы все еще любите ее?

— Влюбляюсь все больше. — Даммлер поклонился и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Пруденс села и прочла не отрываясь весь первый акт. Он был великолепно написан — ярко, энергично, как все, что делал Даммлер, однако вставшие перед ним сложности бросались в глаза. Вначале Шилла предстает совершенно диким существом, а по мере развития сюжета превращается в довольно обыкновенную светскую девушку. Первые страницы требовали серьезной доработки, но пьеса станет сенсацией.

Глава 11

В воскресенье Пруденс навестила мистера Ашингтона и познакомилась с его больной матерью, которая явно души не чаяла в сыне.

— Лоуренс говорил, что вы писательница, — с подчеркнутым уважением произнесла она, хотя не приходилось сомневаться, что эта женщина знакома со многими писателями.

— Да, мэм, я пишу романы.

— И очень хорошие, — заметил доктор Ашингтон. — Для женщины, разумеется. Я принесу ее книги, мама, ты почитаешь. Ты же любишь хорошие женские романы.

— Я читала все книги мисс Верней. Замечательные рассказы. Кстати, Лоуренс написал замечательную статью о вас, мисс Маллоу…

— Может, вы, мисс Маллоу, хотели бы просмотреть статью до ее выхода? — предложил Ашингтон.

Он дал Пруденс экземпляр статьи, и, придя домой, она тут же ее прочла.

Ничего оскорбительного в ней не было, но, дочитав до конца, она почувствовала разочарование. Можно было подумать, что Ашингтон рецензирует детские книжки. Тон был снисходительный. Оказывается, пишет она «очень хорошо для леди», «не вдаваясь в серьезные общественные проблемы», «умеет точно выразить свою мысль», «описывает то, что хорошо знает и делает» и «хорошо владеет словом». Если бы Пруденс пришлось прочитать эту статью, не зная, о ком она, ей вряд ли захотелось бы побежать покупать книги этого автора. Пруденс была убита. Она дала почитать статью Кларенсу и матери, но те высказали совершенно противоположное мнение. Статья привела их в восторг, они поздравляли Пруденс с успехом, радуясь, что ее представят читающей публике.

Все ее горести развеялись на следующий день, когда доктор Ашингтон пришел за своей статьей и пригласил ее отобедать у него в компании с Колриджем и мисс Верней.

— Пора вам познакомиться с другими писателями вашего поколения. Нельзя творить в вакууме.

— Я уже знакома с мисс Верней, — заметила Пруденс.

— Неужели? — Видно было, что он искренне удивился. Ему хотелось самому познакомить их. Он остался на чай и потряс Кларенса и миссис Маллоу разговорами о философии и истории, наполовину сдобренными латынью. Гёте и Кант не сходили у него с языка и звучали так же запросто, как какие-нибудь Смит, Браун или Джоунс. Он рассказал о редчайших книгах, которые имелись в его библиотеке в единственном экземпляре. А библиотека критика, по его признанию, насчитывала пять тысяч книг.

Пруденс получила приглашение взглянуть на библиотеку, чтобы убедиться, какие премудрости сокрыты в кожаных переплетах с тиснеными названиями. Он продемонстрировал ей три тома, но, поскольку они были на греческом, латинском и русском, ей ничего не оставалось, как восхититься великолепной печатью и выразить сожаление, что она не знает эти языки.

— Женщине незачем забивать голову подобными вещами, — снисходительно улыбнулся Ашингтон, и они отправились в столовую выпить шерри и отведать вместе с миссис Ашингтон остывшие макароны.

Когда Пруденс пришла домой, ей сказали, что заходил Даммлер и забрал свою рукопись.

— Он поговорит с тобой о ней в следующий раз, — сообщил Кларенс. — Ему не терпится узнать твое мнение. Я сказал, что ему стоило бы отдать рукопись на рецензию Ашингтону. Уж он-то разберется, что там что, но Даммлер стал отнекиваться. Он был как на иголках и тут же убежал.

— Он сказал, когда зайдет? — спросила Пруденс.

— Нет, но, по-видимому, объявится попозже или завтра. Мы малость поболтали о Гёте и Канте, но он тут же улетел. — У Пруденс чуть глаза на лоб не вылезли, и она пожалела, что не осталась дома, вместо того чтобы глотать пыль и мудрость в библиотеке доктора Ашингтона.

— Вот что я подумал, Пру, — бросил Кларенс. — Не сделать ли тебе еще одну полку в библиотеке? Эти две, как я вижу, ты уже заполнила, а в доме найдется еще добрая дюжина книг, которые можно туда поставить. У меня есть Библия, еще от Анны остался словарь, не говоря уж о «Блэквудз мэгэзин», который я выписал. Будет на что ссылаться.

— Вы выписали «Блэквудз мэгэзин», дядюшка?

— А ты как думала? Я несколько запустил чтение, но, если на то пошло, что может быть лучше хорошей книги? Там упоминают обо всех книгах и еще о каждой что-то пишут. Само собой, когда я буду писать доктора Ашингтона, я вложу ему в руку томик. Это ж надо, сколько книг читает этот человек! Уму непостижимо.

Через два дня, в тот самый день, когда у доктора Ашингтона был назначен званый обед, в свет вышел номер «Блэквудз мэгэзин» со статьей, и Ашингтон сам принес его Пруденс. Он застал ее за работой без чепца и с удивлением посмотрел на нее: