Читать книгу "Иванова свобода - Олег Радзинский"

Она посмотрела на него и приветливо улыбнулась.

– Полторанин, – сказала она, – неужто ты? А я гляжу и думаю: неужели это наш Полторанин? Ну, совсем, совсем со школы не изменился.

– Алевтина Алексеевна, – Полторанин наконец поверил, что это она, – Алевтина Алексеевна. Как же это вы здесь?

– А, Полторанин, долгая история, – ответила Алевтина Алексеевна. – После перестройки в школе зарплаты платить перестали, и я другую работу искать начала. А тут знакомые посоветовали: есть место, но не в России, за границу нужно ехать, требуется зоолог на станцию наблюдения. А мне что? Я ж одна, дочь взрослая, муж тогда только умер, ну и поехала. Уже семнадцать лет здесь. Дом родной.

Удивительно, думал Полторанин, она совсем не постарела. Казалось, они теперь одного возраста – чуть за сорок, словно не прошло почти тридцать лет с тех пор, как она преподавала Полторанину биологию в школе. Он хорошо ее помнил: в квадратных очках, с зачесанными назад в высокий пучок пепельными волосами, несмешно шутящая и, в общем, невредная. Девочки в классе сплетничали, что она спит с физкультурником Самедом Алиевичем. Они говорили это про всех учительниц и даже про повариху Валентину – оттого что сами хотели с ним спать. Полторанин это понял потом, когда вырос.

– Выглядите замечательно, Алевтина Алексеевна, – похвалил Полторанин, продолжая поражаться неожиданности судьбы, – тропики для вас хорошо. А вы, я гляжу, совсем не удивлены, что меня встретили?

Ему было обидно, что Алевтина не удивилась, не всплеснула руками и вообще отнеслась к его появлению спокойно. Полторанин любил драму, и экзотичность окружающей их природы приветствовала всплески эмоций: темный тропический лес, пальмы вперемежку с похожими на сосны изогнутыми деревьями, череда бабочек и жуков в плотном подогретом красным солнцем воздухе и непрерывный переливчатый свист маленьких юрких птиц – вся эта яркость располагала к громкому разговору, восклицаниям и размахиванию руками. Единственное, что выбивалось из общей картины, были купола: они выглядели слишком современно, индустриально и совсем не подходили этому острову. Полторанин решил их не замечать.

– А что удивляться? – спросила Алевтина Алексеевна. – Приехал – и хорошо: к нам многие приезжают. Кроме того, у нас здесь такие природные чудеса, что с ними ничто не сравнится. Одни ослики чего стоят. Скучно, Полторанин, о прошлом говорить: пойдем лучше на непентесы посмотрим.

Она пошла к загону, кивком пригласив Полторанина следовать за собой. Продолжая обижаться, что его появление не вызвало интереса, он протолкался сквозь обступивших проволоку ограждения туристов и встал рядом с Алевтиной Алексеевной. Отсюда было хорошо видно.

Внутри огороженного пространства росли высокие деревья с толстыми, гладкими, словно резиновыми стволами, обвитыми мохнатыми лианами, ползущими вверх, к редким кронам, сквозь которые светило круглое солнце. Гору хорошо продувало морским ветром, и оттого было нежарко.

Бутонго открыл калитку в загон, жестом предложив туристам войти. Он и Алевтина Алексеевна подошли к одному из деревьев, и Бутонго, подняв с земли невысокую лестницу, прислонил ее к стволу. “Такие лестницы используют при сборе фруктов”, – подумал Полторанин. Он понял, что непентесы – это экзотические фрукты, которыми их сейчас будут угощать. Полторанин решил отказаться: он боялся дизентерии.

Бутонго указал на стоящий около дерева квадратный пластиковый полупрозрачный ящик с открытым верхом. В ящике сновали небольшие приятные крысы с круглыми ушами, шесть штук. Они вставали на задние лапки, пытаясь выбраться, и соскальзывали вниз по гладким стенкам. Крысы были серо-бурого цвета и не вызывали отвращения: они походили на Чебурашку с хвостом.

– Это тропические фруктовые грызуны, – пояснила Алевтина Алексеевна. – Они живут на деревьях и питаются плодами. А это, – она указала на обвивавшие стволы деревьев лианы, – это наши гигантские непентесы.

Только теперь Полторанин заметил, что невысоко над землей – полтора человеческих роста, не больше, – от лиан отходили длинные толстые усики, на концах которых горлышком вверх висели кувшины, образованные пластинами кожистого листа. Они походили на причудливые восточные амфоры и были ярко окрашены: красные, матово-белые, расцвеченные пятнистым рисунком или светло-зеленые с пурпуровыми пятнышками. Их стенки были гладкими и казались влажными на ощупь.

– Обратите внимание, – продолжала Алевтина Алексеевна, – листья непентесов сложены в сосуды. Верхние края, загнутые внутрь, покрыты лиловыми бороздками, между которыми течет сладкий душистый нектар, выделяемый железами внутри сосуда. Обычно кувшинные листья непентеса достигают тридцати сантиметров, но наши непентесы выращивают листья до семидесяти сантиметров в длину. Такие гигантские непентесы растут только на Нья-Тирнгуанг и являются подвидом семейства.

Сквозь кожистые, полупрозрачные от солнечного цвета стенки кувшинов было видно, что треть лиственного сосуда занимает неподвижная жидкость. “Дождевая вода”, – решил Полторанин.

– Я горжусь, – сказала Алевтина Алексеевна, – что первая из ученых классифицировала эти непентесы. Поэтому они называются Nepenthes Alevtina. – Она развела руками, извиняясь за свою славу. – Особенность данного вида растений в том, что только нижняя, ближайшая к стеблю, часть черешка выполняет функцию фотосинтеза. Но она очень мала и плохо поглощает солнечный свет, особенно в джунглях. Поэтому непентесы выработали оригинальный механизм питания.

Алевтина Алексеевна кивнула Бутонго. Тот опустил руку в пластиковый ящик и ловко схватил одну из мягких пушистых крыс за спинку. Он полез по лестнице, держась за перекладины левой рукой и далеко отставляя правую с зажатым в ладони грызуном. Полторанин заметил, что Бутонго чуть поглаживал крысу большим пальцем по мордочке. Он достиг уровня висящих кувшинов и остановился; его красная кожа почти сливалась с гладкой корой дерева, и сам он казался большим длинным плодом. Вокруг Бутонго кружились бабочки и плоские игольчатые стрекозы: они разделяли уверенность Полторанина, что Бутонго наполнен сладким нектаром, и хотели его опылять.

Солнце над головой на секунду пропало, будто кто-то в небе моргнул. Полторанин посмотрел вокруг, но, казалось, кроме него, никто этого не заметил.

Бутонго высоко поднял руку с крысой, показывая ее туристам, а затем осторожно посадил зверька на мясистое горлышко лиственного сосуда. Крыса недолго посидела, словно решая, что делать дальше. Затем принюхалась и опустила мордочку внутрь кувшина, почуяв нектар. Лист качался под ее тяжестью, но жидкость внутри оставалась недвижной. Туристы подошли ближе, густо обступив дерево. Полторанин стоял рядом с Алевтиной Алексеевной, и ему казалось, что она выглядит еще моложе, чем полчаса назад.

Крыса, распластавшись мордочкой вниз внутри кувшина, не удержалась на гладкой стенке листа и соскользнула в жидкость. Сквозь пронизанную солнечным светом бордовую кожистую поверхность было видно, как она барахтается, стараясь выбраться. Кувшин колыхался в такт ее движениям, словно пытаясь помочь. Она опиралась задними лапками о дно кувшина, бесполезно скребя передними по внутренней стороне листа. Иногда она затихала, но вскоре начинала копошиться вновь. Сквозь стенки кувшина виднелись только темные контуры мечущегося зверька, как в театре теней, и оттого было не страшно.