Читать книгу "Бог калибра 58 - Макс Острогин"

— Что сказать?

— Чтобы спел что-нибудь. У меня воробей жил, он пел.

— Это Папа.

— Папа?

Алиса расхохоталась.

— Папа, — подтвердил я.

Папа услышал свое имя, зашевелился.

— Смотри-ка, действительно Папа.

Алиса принялась дразнить Папу, опускала на веревочке ему в клетку желтое кольцо, пыталась стукнуть по носу, отчего Папа приходил в злобу и ярость, мурчал. Я, кстати, в людях давно такую привычку заметил — любят Папу дразнить.

— Действительно, поет, — Алиса спрятала кольцо. — Тебя как зовут, говоришь? Калич?

— Дэв, — сказал я. — Почему Калич?

— Я слышала, там всех у вас Каличами зовут. Ладно, Калич так Калич, хотя имя странное. Наверное, потому, что нога у тебя болит. Как вы там живете? За МКАДом?

— Хорошо…

Алиса опять расхохоталась, задорно, с душой, я отметил, что весь этот мусор, из которого состоял ее костюм, совсем не гремел. Тихий костюм.

— Хорошо, да… — Алиса надула щеку, хлопнула ладонью. — Рыбой питаетесь, дикари…

Она подняла карабин, приложила к плечу, стала целиться в фонарь.

— А зачем у тебя лопата? — Алиса опустила оружие. — Ты ее метаешь?

— Куда метаю? — не понял я.

— Ну, куда-куда, в голема, например. Он идет — а ты метаешь?

— А ну да, метаю. Но не в голема. В мреца, например.

— Куда?

— В мреца.

Я изобразил лицом и жестами.

— Это трупер, — угадала Алиса. — Трупер, а никакой не мрец, ну ты Рыбинск. А вообще, я гляжу, ты нормально собран. Все для жизни, противогаз даже. Для чего тебе противогаз, рыбец?

Я объяснил.

Алиса продолжила смеяться. Заливисто, беззаботно, даже вороны сорвались с развалин. Или мыши летучие, как-то странно для ворон они летели.

— Нет, ну и жизнь у вас там в Рыбинске! В земле ночуете…

— Это если в походе… — попытался объяснить я.

— В походе вы спите, зарываясь в землю, а так, наверное, на деревьях. Как гориллы! Как макаки! Слушай, рыбец, может, у тебя хвост есть, а?

Я промолчал. Если тебе вдруг сразу хочется кого-нибудь убить… ну, просто так убить, не в целях самообороны или для пищи, а просто, в целях душевного спокойствия, то не торопись. Прочти про себя тропарь Терпения и взгляни на мир по-другому.

Я стал читать. Алиса тем временем продолжала копаться в моем имуществе, нагло и беспрепятственно. Девчонка. Я терпел, их терпеть надо.

— Вот это вещь! — Она подняла топорик. — Класс. А! Это что вообще? Томагавк?

— Топор, — объяснил я.

— Топор? А я думала, секира. Его кидать нужно?

— Можно и кидать, если хочешь. А вообще он для разных целей служит. Построить что-нибудь, дрова рубить…

— Построить? — не поняла Алиса. — Зачем что-то строить — и так всего полно, башку рубить — это да. Слушай, вот если у тебя был топор, что же ты в пади-то барахтался?

Я не понял.

— Топор, — повторила Алиса. — Можно же с помощью топора выбраться!

— Как? Лед крепкий, не рубится совсем.

— О, рыбец из Рыбинска! — Алиса хлопнула в ладоши. — Кто же этот лед рубит?! Не так надо. Нож ведь у тебя был?

Я кивнул.

— Надо так было делать. Разрезать одежду на тонкие полоски, из них плести веревку. Веревку к топору привязываешь — швыряешь. Так и вытягиваешься, все просто.

На самом деле просто. А я не додумался. Это из-за мутанта, точно там мутант был…

— Я один раз тоже так попала. Правда, у меня топора не было, пришлось «Хека» кидать.

— Кого? — не понял я.

— «Хекклер и Кохлер», автомат, у вас в Рыбинске нет, наверное.

Она кивнула на мой карабин.

— Вы там все из фыркалок стреляете, лук и стрелы в почете, да? Правильно, макакам в автомате не разобраться…

Я начал разворачиваться — не хватало, чтобы еще какая-то там девка надо мной глумилась, но Алиса пригрозила:

— Но-но, не очень. Грохнешь меня, потом отсюда не выберешься, тут ловушки кругом. Сиди спокойно. Слушай, как ты из этого стреляешь?

Она снова подняла карабин.

— Тяжеленный… Убогое оружие. Скорострельность нулевая, пули выкатываются, все понятно. Понятно все с тобой, рыбец. Ты тут со своей пукалкой и дня не протянешь.

— Оружие — это не то, из чего стреляют, — сказал я.

— А что же? Вроде как стреляет не пулемет, а пулеметчик? Знаем мы эти басни. Во, гляди — оружие.

Алиса положила карабин и подняла странную, какую-то игрушечную винтовку. Состоящую из синих огоньков, железных и пластиковых трубок, проводов и счетчиков.

— Кого хошь убить можно, — она прицелилась в меня. — Смотри…

Алиса направила винтовку в стену ближайшего дома, нажала что-то сбоку. Оружие пискнуло, негромко лязгнуло и как-то подобралось, точно не оружие это было, а живой организм.

— Сейчас я…

Алиса нажала куда-то еще, и из оружия вылетел луч, обозначивший на стене дома алую точку, видимо, туда должен был попасть заряд.

Она опустила свою винтовку и снова взяла карабин. Стала целиться в болтающегося мреца. Недолго.

Булк! Отдача ударила в плечо, Алиса уронила карабин, плюнула. Мрец оборвался. Попала в веревку. С первого выстрела, однако.

— Что он так бабахает-то! — Алиса пнула карабин. — На весь город! Сейчас сюда слетятся, тут крематорий рядом…

Она принялась нюхать воздух.

— Кто слетится? — спросил я.

Кто может слететься из крематория? Мрецы, что ли? Строка?

— Если не свернемся, скоро узнаешь.

Алиса надела свой рюкзак.

— Что сидишь? — спросила.

Я отвернулся.

— Ты, Калич, как хочешь, а я пошла.

— Я не Калич… — огрызнулся я.

— Ты Калич, и на это есть две причины. Первая такая — у тебя подвернута нога. Вторая причина еще проще. Ты воняешь, как…

Алиса плюнула.

— Идешь?

— Сама иди!

Сидел. Упрямство какое-то накатило. Не хотел я с ней никуда идти, все время дразнится… Шутки шутит. Не, терпение, конечно, терпением, но все равно.

Не похожа. На наших, тех, что раньше. Волосы светлые, блондинка, кажется. А у нас все черненькие. Были.

— Значит, сидишь до конца? — осведомилась Алиса. — Смерти дожидаешься?

— Не твое дело.