Читать книгу "Дорога домой - Бриттани Сонненберг"

Крис и Элиз засиживаются далеко за полночь, обсуждая возможный переезд в Шанхай. Идет пятый год их жизни в Атланте. Душная летняя ночь, надвигается гроза. Девочки в постелях. Софи спит; наблюдая, как молнии разрывают небо за окном, Ли чувствует себя в безопасности под одеялом. На передней веранде внизу легкие брызги дождя попадают на руку Элиз, и она сдвигает кресло-качалку назад.

– Ты с девочками будешь приезжать сюда каждое лето на каникулы, – говорит Крис. – Там есть американская школа, ты сможешь в ней преподавать, а девочки – учиться.

Элиз думает о Джэнис Вонг, матери-одиночке, которая ведет курс углубленного изучения английского языка в средней школе, где работает и Элиз. Эта женщина осталась в Атланте, когда ее муж вернулся на Тайвань. Вот как иногда случается. Но мысль о переезде в Азию одновременно и возбуждает Элиз. Она представляет себе, как бродит по рынкам свежих продуктов, щупает шелк, гуляет в бамбуковых рощах.

– Я хочу сначала съездить туда и посмотреть, – твердо заявляет она Крису, стараясь, чтобы это прозвучало неоднозначно.

– Конечно, – соглашается он. Берет Элиз за руку и придвигает ее кресло-качалку поближе к своему. Вспышка молнии освещает улицу, и они вздрагивают. – С тобой в Китае будет так весело, – говорит Крис.

Она кивает и уютно заворачивается в его свитер.

Давайте вообразим, что они остались в Атланте. Элиз продолжает преподавать в средней школе, у нее мимолетный роман с учителем рисования, фотографом-любителем, который соблазняет ее после фотосессии в парке Пьедмонт, где она позирует, прислоняясь к деревьям. Крис находит работу консультанта в фирме, распространяющей свои операции на территории Сибири; начинает учить русский язык по аудиозаписям во время долгих трансатлантических перелетов. Ли примыкает к менее ботанической из двух ботанических школьных группировок, обзаводится восхитительно придурочным парнем, в семнадцать лет делает тайный аборт, а потом порывает с вышеупомянутым бойфрендом и начинает выступать на множестве вечеров дрянной поэзии. Софи становится популярной спортсменкой, Ана остается ее лучшей подругой, Софи удивляет всех, выбрав своим первым автомобилем потрепанный красный грузовичок-пикап – начальный, в восемнадцать лет, знак скрытой эксцентричности. Она едет в Помону вместе с Аной, которая будет учиться в Калифорнийском университете в Санта-Крузе.

Случилось бы «это», останься они в Штатах? Была ли смерть Софи предрешенным итогом любых географических перемещений, врожденным пороком сердца, нанесшего бы ей удар на любом континенте? Позже врачи скажут: «Вы ничего не могли сделать. Невыявляемые болезни сердца таковы – не выявляются. Вы не должны винить себя». Но поскольку смерть произойдет в Сингапуре, ее невозможно будет представить в каком-то другом месте. Следовательно, в параллельной (иррациональной) вселенной, где они остаются в Атланте, а благоприятные годы не кончаются, Софи никогда не умирает.

Что еще остается сказать о благоприятных годах, кроме того, что они были благоприятными, это следующее: они были неустойчивыми и в этом смысле не сулили надежности. Иными словами, жизнь в Атланте не была явной вероятностью. Для Элиз и Криса, поживших в Гамбурге и Лондоне, было слишком поздно: к пятому году Атланта начала наводить скуку. Они рассматривали этот город как весьма приятное место для передышки, тихую главу в их общем приключении. Даже Ли, с присущей одиннадцатилетней девочке претензией на величие, жаждала «следующего», хотя ее воспоминания о «до» Атланты сводились к заднему двору в Лондоне, рыбе с чипсами и опадающим цветам в английском парке. Тем не менее Ли ворчала, что они постоянно ездят в аэропорт кого-то встречать, но сами никуда никогда не летают. Софи тоже мечтала полететь куда-то далеко, потому что в этом случае ты получишь наборы туалетных принадлежностей со шлепанцами и зубными щетками, которые Крис всегда привозил девочкам из своих путешествий в Россию. И еще, в тот единственный раз, когда Софи и Ли летали в Вайоминг на свадьбу их няни (поездки в Индиану и Миссисипи всегда ограничивались автопутешествиями в микроавтобусе), в полете им позволили пить колу, которую во всех остальных случаях Элиз пить запрещала.

В Атланте Элиз преподает в школе естественные науки. В Шанхае она станет матерью-экспаткой, потом консультантом по поведению и по собственному почину будет следить за дисциплиной, загоняя китайско-амери-канских и филиппинских мальчиков с баскетбольной площадки на урок математики. В Атланте Крис – неработающий муж, мечтатель, завсегдатай местного гастронома, где он всегда заказывает клубные сэндвичи и старается избегать болтовни с чересчур любезными официантками – так ненавистной ему на Юге: слишком много тебе приходится говорить. До появления смартфонов еще двадцать лет, поэтому Крис приносит домой биографию Горбачева, чтобы создать видимость своей занятости. В Шанхае Крис снова превратится в лидера, будет вести переговоры о заключении сделок, станет человеком, произносящим речи и безуспешно отказывающимся от ханшина – традиционной китайской хлебной водки, человеком, отвечающим за пятьсот китайско-американских предприятий, не знающего при этом и пяти слов по-китайски.

В Атланте Ли – четвероклассница, всегда читающая в каком-нибудь укромном уголке, не слыша призывов Элиз на ужин, до сих пор не уверенная в существовании Санта-Клауса (в отличие от прагматичной уверенности Софи в обратном), она хочет походить на мать – соломенно-желтую блондинку и красавицу – и обижается на Софи, которая пошла в Элиз, учитывая медовые кудри сестры и ее непринужденность в общении с незнакомыми людьми. В Атланте Ли читает в личном стенном шкафу, вместе с Софи висит вниз головой на шведской стенке и верещит, скатываясь на санках с горы в парке Пьедмонт в единственный снежный день в году. В Шанхае в двенадцать лет, через полгода, Ли будет выше большинства китайских мужчин.

В Атланте Софи выступает на конкурсе талантов одна, поскольку Ана внезапно покидает номер. Софи надевает черную водолазку, леггинсы и белые перчатки и исполняет танец-импровизацию под песню Энии, пока Ана сидит дома якобы с головной болью. В Атланте Софи втайне довольна, когда Ли приходит ночевать в ее комнату, уютно устроившись на нижней койке, пусть даже та и болтает слишком много, когда ей хочется заснуть. В Атланте Софи собирает открытки с бейсболистами и платье надевает только в церковь – единственный случай, когда Элиз настаивает на своем. В Шанхае Софи вежливо отвергнет ухаживания неловкого мальчика-англичанина из их класса, за исключением одного раза на школьных танцах, из жалости. Она немного отдалится от Ли из-за свойственного подросткам одиночества сестры, чего у нее, поклянется она себе, не случится, и этого никогда и не будет. В Шанхае Софи постоянно заказывает курицу в лимонном соусе, обедая в их любимом ресторане.

Когда в 1991 году Кригстейны отбывают из Атланты в Шанхай, с шестимесячной остановкой в Мэдисоне, штат Висконсин, где находится штаб-квартира компании, в которой работает Крис, им ужасно хочется снова попасть за границу. После трех месяцев в Шанхае им отчаянно захочется вернуться домой. Подобно разрешенному олимпийскими богами ежегодному возвращению Персефоны к матери на землю, руководство компании Криса предоставит женщинам Кригстейн «поездку домой» раз в год, каждое лето, когда они могут побыть с друзьями и родственниками, перелеты оплачиваются компанией. В сентябре они вынуждены снова улететь назад в Китай. Этот обычай поездок домой закрепит в их сознании Атланту как «дом», поскольку они всегда прилетают в аэропорт Атланты. Другими словами, забвение благоприятных лет будет препарировано, запомнено, законсервировано и аккуратно помещено в стеклянную банку с этикеткой «дом». Много лет спустя, уже взрослая, на вопрос, откуда она родом, Ли всегда будет отвечать: «Из Атланты», словно мы рождаемся из нашей радости, словно больше нечего сказать о благоприятных годах.