Читать книгу "В августе жену знать не желаю - Акилле Кампаниле"

— Меня это не касается.

— Напротив, — продолжал настаивать любитель острых ощущений, — я бы с удовольствием на это посмотрел.

— Ну, если так угодно…

— Я бы с удовольствием.

Любитель острых ощущений повернулся спиной к бандиту и стал в позицию. Джеппи поднялся.

— Пожалуйста, подержите мне вот это, — попросил он Баттисту, передавая ему дамскую сумочку.

Баттиста, который с некоторых пор изображал из себя мертвого, вздрогнул, узнав сумочку Сусанны. Тем временем Джеппи изготовился и, ведя мысленный счет, начал отпускать свои феноменальные пинки любителю острых ощущений. Вдруг он остановился.

— Тридцать, — сказал он.

— Ничего подобного, — торжествующе закричал любитель, — всего лишь двадцать девять.

— Тридцать, — возразил Джеппи. — Я считал.

— Я тоже считал, вы что думаете?

— Я вам говорю, что было тридцать пинков.

— Вам что, лучше известно?

— Вы обманщик!

— А вы мошенник и вор!

Джеппи хотел раздавить в лепешку любителя острых ощущений, но тот его успокоил.

— Послушайте, — сказал он, — не будем ссориться: начнем все сначала.

Он снова стал в позицию, а другой начал отпускать пинки. На тридцатом любитель острых ощущений снова начал придираться, но Джеппи оборвал его:

— Если не прекратите, — сказал он, — я дам вам пощечину.

Любитель острых ощущений остолбенел. Но смог взять себя в руки.

— А скажите-ка, — произнес он, — вы когда родились?

— Это вас не касается.

— А все-таки. Сколько вам лет?

— Пятьдесят, — злобно сказал Джеппи, у которого имелась слабость преуменьшать себе возраст.

— И вам не стыдно бить маленьких?

— А, так вы младше? И сколько же вам?

— Сорок девять в мае.

— Выглядите намного моложе, — сказал бандит. И добавил: — Если бы я это знал, я бы вам не угрожал. Теперь, когда вы мне это сказали, я беру свои слова обратно, а вас — под свою защиту.

И с этими словами он дал ему страшенного пинка.

— А я, — сказал любитель с достоинством, — не нуждаюсь ни в чьей защите, понятно вам, господин невежа?

— Нахал! — закричал бандит.

Он встал и направился к любителю острых ощущений, чтобы стереть его в порошок: он продвигался вперед неумолимо, с открытым ртом, как красные рыбы в стеклянных сосудах; но вдруг, будто бы от внезапно блеснувшей мысли, он остановился. Подобрал пластмассовые манжеты, которые слетели в спешке, и бросил вокруг страшный взгляд.

— В первый и последний раз в жизни, — сказал он, — меня провели.

Все огляделись вокруг: Баттиста исчез с сумочкой, которую Джеппи ему вверил.

Свирепый бандит собирался уже броситься в погоню, когда из группы его приспешников, стоявших на часах, раздался тревожный крик:

— Пик, Пик. Идет Пик!

Бандиты похватались за ружья, крича, обратившись к своему главарю:

— К оружию, к оружию, готовы

Сражаться с тобой, с тобой и умереть!

Последовала страшная суматоха. Но Джеппи не утратил хладнокровия:

— Быстро, — приказал он сообщникам, — притворимся, что мы незнакомы.

Слишком поздно. Проницательный полицейский подъезжал на трехколесном велосипеде, за ним в небольшом отдалении следовал несчастный, но честный Гверрандо.

— Проклятье! — пробормотал Джеппи, искоса наблюдая за ними. И добавил, сквозь зубы:

— Ах, я не ведал бы тревог,

Если бы меч мой грозный мог

Тем двоим из ада к Богу

Указать навек дорогу.

— Всем стоять, — приказал Пик, — вы все арестованы.

Он открыл складной стульчик, который всегда носил с собой, и уселся к столу, на котором стояли знаменитый фонарь и масло. Затем вытащил журнал протоколов и нацепил на нос очки.

— Документы, — сказал он бандиту.

— Нету.

— Штраф. Тогда сообщите анкетные данные.

— Гаспаре Тромбоне, по прозвищу Громила Джеппи.

— Сын…?

— Джузеппе Франджипане.

Полицейский отложил перо.

— Франджипане? — переспросил он. — Фамилия вашего отца была Франджипане?

— Да, сударь, — ответил бандит, лелея надежду, что полицейский обнаружит свое далекое родство с ним; а это повышало его акции.

— А ваша фамилия — Тромбоне? — продолжал Пик. — И почему вы не носите фамилию вашего отца?

В глазах разбойника сверкнул злой огонек.

— Это долгая история, — ответил он, — если рассказать, как такое случилось. Но, впрочем, если вам угодно…

— Мне угодно.

Джеппи сел на грубо сколоченный табурет.

— Когда, — сказал он, осушив стакан крепкого напитка, — моя мать была беременна мною, а я был ее первым и последним ребенком, у нее бывали всякие капризы. Мой отец старался угодить ей во всем, чтобы будущий ребенок не страдал потом от последствий какого-нибудь неудовлетворенного желанья. Каждый день у моей матери возникали новые: фортепиано, новое платье, пара сережек с брильянтами, служанку, шляпку, шубу, трость и так далее, — и папа ей все покупал, чтобы я не родился в шубе, в шляпке, с тростью и так далее. А моя мать, по той же причине, выражала все свои прихоти. Тем временем готовили мне приданое и уже решили назвать меня Оттавио. Однажды, стоя у окна, мама увидела, как по улице идет прекрасный светловолосый молодой человек, и ей немедленно захотелось пригласить его в дом. Она окликнула его. Но тот не отозвался. Мама не могла спуститься на улицу и пойти за ним. Моему отцу она об этом своем желании не сообщила, как делала это обо всех прочих, подумав, что он будет огорчен, и ее желание останется неудовлетворенным. Подошел день моего рождения. Как только радостное событие свершилось, повивальная бабка, осмотрев меня с некоторым удивлением, побежала в соседнюю комнату, где ожидал папа, нервно куря. «Родила!» — закричала акушерка. «Живой?» — с тревогой спросил папа. «Его имя Гаспаре, — ответила акушерка, — Гаспаре Тромбоне». Именно так. Я родился с этим именем, которое уже нельзя было переделать в Оттавио Франджипане. Это осталось тайной для всех. И только мама однажды случайно узнала, что светловолосого молодого человека звали именно так.

— …звали именно так, — повторил Пик, заканчивая записывать показания бандита. — Продолжим допрос. Профессия?

— Хорошо жить.

— Ну да, — заметил Пик, — на краденом богато живешь.

— Да, — сказал Джеппи, — мое благосостояние началось с одной кражи.