Читать книгу "В августе жену знать не желаю - Акилле Кампаниле"

— Майрилу.

— Мне кажется, ты хрустишь.

— Марадита.

— Тебе кажется, я грущу?

Невидимый в тени Пульчинелла обеими руками уплетал макароны. Вдали то тут, то там зажигались искусственные огни, а Везувий изрыгал пламя и дым, как труба паровоза.

— Какая радость! Ты гадишь меня по руке.

— Молчи: я глажу тебя по руке.

— Бараба раката бараба.

— Видизнаетбольше, да больше никогда, нет больше никогда.

Камилло посмотрел на часы и встал. Взял чемоданчик. Похоже было, он чего-то ждет от своей подруги. Но та молчала.

— Прощай, — холодно сказал молодой человек, — навсегда.

Марина порывисто обняла его за шею.

— Я хочу жить с тобой и умереть с тобой! — сказала она.

Чемодан упал на землю.

Воодушевленные этим примером, обнялись и Катерина со своим возлюбленным.

Изабелла посмотрела на Ланцилло своими голубыми глазами.

— Как бы я хотела почувствовать, — сказала она, — ветер помпы.

— Пампы, милая, пампы, — поправил донжуан, накрывая поцелуем милый ротик, так и не научившийся говорить.

И тогда в тихом вечернем воздухе полился высокий чистый тенорок — такой чистый и робкий и нежный, что мурашки по коже; но такой густой чистоты, что ее можно было потрогать руками; вначале прозрачный, как серп молодой луны, размытый в лучах заката, он немного задрожал и поднялся ввысь, подобно белому лучу прожектора, мечущемуся в ночном небе; потом спустился ниже, полетал невесомо, набрал силу, стал белоснежной фигуркой, пляшущей на голове певца.

И вдруг застыл в небе.

То не был голос — то было привидение, возникшее внезапно.

Все умолкли.

Недвижно сидевший на парапете негр, устремив взгляд за край горизонта, пел совсем негромко, нежно и просто, так смиренно, что было даже смешно, то проникаясь бесконечной ласковой заботой, то быстро проговаривая нежные слова, так тихо, чтобы не разбудить любимую, которая спит чутким сном на другом берегу моря. Негр пел с материнской любовью. Девочка моя, скажи, что ты там делаешь. Может, ты спишь; спишь и не вспоминаешь во сне обо мне; я пою тихо, потому что хочу сказать только одно: пока я тебя целую, милая, не просыпайся.