Читать книгу "Для молодых мужчин в теплое время года - Ирина Борисова"

В дождь

Алла сидит у Маши, соседки сверху, и раздумывает, кому бы позвонить. Маша собирается на работу, Вовка катает по дивану подушку, скоро надо будет опять идти на улицу, на улице сыро, скучно, противно. Маша надевает яркий парик, поправляет прядки. От нее пахнет духами, лосьоном - Маша работает в парикмахерской. Встречаясь с Аллой глазами, она, улыбаясь, поощряет: "звони, звони скорей!" Вовка начинает канючить: "Теть Маш, ты куда?", и Алла решает позвонить Ольге.

Она быстро набирает цифру за цифрой и думает, что, и правда, давно не была в большой Ольгиной квартире, и хорошо бы закатиться к ней сейчас на целый день. "Алло?" - снимает трубку Ольга. - "Привет! - говорит Алла. - У тебя какие планы?" Ольга на секунду запинается, а потом бойко рапортует, что они с Кириллом сейчас стирают, а потом пойдут в кино. "Жаль, хотела к тебе приехать", - сухо говорит Алла. Ольга удрученно мямлит: "Какая жалость!", они вяло дотягивают разговор до логичного "Ну, пока!", и вопрос, кому позвонить, опять остается открытым.

Маша стоит перед зеркалом и старательно красит глаз. Вовка, забравшись на табуретку, наблюдает, заглядывая Маше в лицо, и Алла прикрикивает: "Владимир! Слезай, разобьешься!"

- Слушай, а как поживает твоя эта длинная пианистка? - не отрываясь от зеркала, спрашивает Маша.

Алла пожимает плечами, задумывается и решает, что, в конце концов, хоть однажды и два года назад, но Наталья была у нее после окончания школы, и, пожалуй, к ней можно закинуть удочку.

- Я слушаю, - деловито звучит в трубке незнакомый бас.

- Ну, вот опять меня... Да? - издали подходит Наталья. - О, ты... Умница, что позвонила. А я укладываю чемодан. На гастроли, да... Нет-нет-нет, что ты, у меня есть минутка... Нет, ничего ни про кого не знаю. А ты? Хотя, да - вот встретили недавно Тайку, помнишь, у нее еще была собака?

- А что сейчас у нее, кроме собаки? - подстраиваясь под Натальин небрежно-легкомысленный тон, усмехается Алла.

- Право, не знаю... - рассеянно отвечает Наталья, восклицает не в трубку: "Не клади! Сапоги я не возьму!... Так что ты говоришь?" - и Алла желает счастливых гастролей, и они прощаются.

- Ну, Алка, мне уже скоро будет пора! - предупреждает Маша, Алла смотрит за окно - дождик, кажется, еще усилился, она думает, что в кино с Вовкой еще больше измучаешься, что дома сидеть осточертело - надо, надо, надо куда-то выбраться хоть на три часа, хоть до вечера, хоть до маминого прихода. По дорожке за окном ведут доберман-пинчера в попоне, и у Аллы в голове вдруг концентрируется идея. Она лезет за записной книжной.

- Тая, привет! - бодро говорит она в трубку. - Не узнаешь, конечно. Нет, нет... А вот и нет - Алла. Серегина. Конечно, я молодец! Слушай, хочешь мы к тебе приедем. С кем? Увидишь, с кем! Ну, жди!

Маша терпеливо стоит на пороге. Вовка вопросительно смотрит. Алла энергично встает с дивана, запихивает Вовку в куртку и сапоги, Маша закрывает дверь, они расстаются и, крепко взяв Вовку за руку, Алла садится с ним в автобус и приготавливается далеко ехать.

- Мам, а почему автобус длинный? - бормочет Вовка и норовит покрутить ручку кассы. Алла трет запотевшее окно, говорит: "Смотри вон на машины!" и силится вспомнить связанные с Таей эпизоды. Единственное, что стоит у нее в памяти - это Таино дурацкое, на голубом чехле выпускное платье, и как она, кажется, плакала на лестнице, потому что ее никто не приглашал.

Они едут, и еще раз пересаживаются, Алла думает, что очень долго у Таи рассиживаться не придется, потому что Вовку надо будет кормить.

Они с Вовкой находят нужный дом, лестницу, Тая открывает, и Алла сразу видит, что Тая совсем не изменилась. Даже стрижка и очки совершенно те же, и в коридоре появляется серо-коричневый пудель, Вовка визжит от восторга и страха, Тая радостно и смущенно приговаривает: "Ну, что ты кричишь - не видишь, собачка!", и они проходят в комнату. Комната чистенькая, маленькая, сразу выдает, что живет Тая одна; посреди комнаты - накрытый белой скатертью стол, уставленный салатницами, фруктами и даже бутылкой шампанского. Алла останавливается: "Ждешь что ли кого?" Тая растерянно говорит: "Вас...", и Алла всплескивает руками и смотрит на Таю с недоумением и восторгом.

Через полчаса Алла с Таей, поджав на диване ноги, тянут шампанское. Вовка запускает пальцы в пуделиную шерсть и ахает: "Большая собачка!" "Вот, будет у тебя такой, - говорит Алла, - никуда уже не рыпнешься. В садик давным-давно бы отдала, но - нарушение обмена, не может есть, что там дают, так вот и сижу, раз в четверо суток работаю в котельной". Тая вздыхает, дождь на улице прекращается, Тая включает тихую музыку и под цветным колпаком торшер. В комнате воцаряется мягкий полусвет, Таины глаза из-под очков смотрят внимательно и дружески, Алла забирается поглубже на диван и начинает рассказывать.

Она говорит, что перед свадьбой казалось, что жить с его родителями через подъезд, в общем, даже удобно - они с мамой обе так думали, но жестоко просчитались. Даже когда в День Победы из роддома принесли Вовку, он потащился туда праздновать. "У меня две семьи", - вот и пускай живет со своей мамой. По крайней мере, не будут больше распускать по дому слухи, что его туда не пускают. Сейчас он ходит, хорошо носит деньги... Нет, не развелись, он пока не подает, а она не дура шляться по судам с больным ребенком. Да и дома ничего не делал, торчал до десяти на работе, а придет норовит туда... Если б она с Вовкой уехала, он бы, конечно, подал... На Украину... Чем дальше, тем лучше... От всех уехать, с мамой тоже невозможно тяжело, если б не она, может, он бы так не рвался из дому, может, и жили б... Обломилось с Украиной, причем в последний момент - вышло постановление на ту работу женщин не брать... Откуда она знает, почему... Может, Вовкин диатез и прошел бы в том климате... Нет уж, если захочет, она всегда кого-нибудь найдет, а лучше без отца, чем такой, он и к ребенку не подойдет, и даже уронил его раз из коляски...

Вовка тянет за хвост пуделя, пудель долго терпит, но все-таки предостерегающе рычит. Тая бросается к нему, Алла - к Вовке, усаживает его на диван. Тая ведет пса на подстилку, он ковыляет, подволакивая ногу, и Тая, будто извиняясь, объясняет, что это сильный старческий ревматизм.

Алла смотрит, как Тая растирает пуделиную лапу мазью, и молчит, только дает подзатыльник рвущемуся к псу Вовке.

Тая возвращается на диван, снова смотрит участливо и грустно, готовая слушать и кивать, но разговор что-то не клеится. Алла спрашивает: "Ты-то как?", и Тая сбивчиво и быстро говорит, что работает медсестрой и учится в институте.

- Правильно, этим-то всегда успеешь обзавестись, - кивнув на Вовку, итожит Алла, смотрит на часы и поднимается. Тая провожает их до остановки, говорить с ней почему-то больше не о чем, и Алла думает, что на Таю в этом мешковатом плаще вряд ли кто-нибудь когда-нибудь посмотрит. Тая повторяет: "Приезжайте, обязательно приезжайте!" Алла кивает, Вовка беспокойно нудит: "Приедем смотреть собачку, да?" "Приедем-приедем", - отвечает Алла. Подходит автобус, они садятся к окну и на прощанье машут удаляющейся Тае, похожей на тонконогого кота в сапогах.