Читать книгу "Смерть Ахиллеса - Борис Акунин"

Лишь на рассвете, когда фонарь стал уже ненужен, Фандорин нашел зацепку. На подоконнике крайнего левого окнапросматривался слабый отпечаток подошвы — узкой, словно бы женской, однакообувь была явно мужская, в лупу удалось даже разглядеть едва обозначившийсяузор из крестов и звездочек. Эраст Петрович поднял голову. Форточка приоткрыта.Если б не след, он не придал бы этому никакого значения — больно узок лаз.

— Эй, любезный, просыпайся-ка, —позвал он сонного портье. — В нумере уборку делали?

— Никак нет, — ответил тот, протираяглаза. — Какая уборка. Сами изволите видеть. — И мотнул головой нагроб.

— А окна открывали?

— Не могу знать. Только навряд. Гдепокойник лежит, окон не открывают.

Эраст Петрович осмотрел и остальные два окна,но ничего примечательного больше не обнаружил.

В половине пятого осмотр пришлось прекратить.Явился гример с помощниками — готовить Ахиллеса к последней поездке наколеснице.

Коллежский асессор отпустил служителя ираспрощался с Екатериной Александровной, так ничего ей и не сказав. Она крепкопожала ему руку, пытливо посмотрела в глаза и сумела обойтись без лишних слов.Сказано — спартанка.

Эрасту Петровичу не терпелось остаться одному— обдумать результаты обыска, выработать план действий. Несмотря на бессоннуюночь, спать совсем не хотелось, да и усталости никакой не ощущалось. Вернувшиськ себе, Фандорин стал анализировать.

Вроде бы не так уж много дал ночной осмотр47-го номера, а между тем картина вырисовывалась довольно ясная.

Признаться, поначалу версия о том, чтонародного героя убили из-за денег, показалась Эрасту Петровичу невероятной идаже дикой. Но ведь влез кто-то в номер через форточку в ту самую ночь, вскрылсейф и портфель похитил. И политика тут не при чем. Вор не взял хранившихся внесгораемом ящике бумаг, хотя бумаги эти были настолько важны, что Гукмасовсчел необходимым изъять их до появления властей. Получается, что взломщикинтересовался только портфелем?

Что примечательно: вор знал, что Соболеваночью в номере нет и что он внезапно не вернется — сейф вскрывалсяобстоятельно, не спеша. Самое же знаменательное то, что обкраденный сейф не былоставлен нараспашку, а аккуратно закрыт, на что, как известно, требуетсягораздо больше времени и сноровки, чем на вскрытие. Зачем понадобился лишнийриск, если пропажа портфеля все равно будет постояльцем обнаружена? И к чемувылезать через форточку, когда можно бы через окно? Выводы…

Фандорин встал и прошелся по комнате.

Похититель знал, что Соболев к себе уже невернется. Во всяком случае, живым. Это раз.

Знал он и то, что никто кроме генералахватиться портфеля не может, так как о миллионе известно только самомуСоболеву. Это два.

Все это подразумевает какой-то совершеннофантастический уровень осведомленности. Это три.

Ну, и, разумеется, четыре: вора необходиморазыскать. Хотя бы потому, что он, возможно, не только вор, но и убийца.Миллион — это стимулус серьезный.

Легко сказать — разыскать. Но как?

Эраст Петрович сел к столу и придвинул пачкуписчей бумаги.

— Кисть и тушечницу? — подлетелМаса, до сей минуты неподвижно стоявший у стены и даже сопевший тише обычного,чтобы не мешать хозяину в постижении смысла Великой Спирали, на которуюнанизаны все сущие причины и следствия, как очень большие, так и совсеммаленькие. Фандорин кивнул, продолжая размышлять.

Время дорого. Кто-то вчера ночью разбогател нацелый миллион. Возможно, вор со своей добычей уже очень далеко. Но если умен —а по всему видно, что человечек ушлый, — то резких движений не делает изатаился.

Кто может знать профессиональныхмедвежатников? Его превосходительство Евгений Осипович. Нанести визит? Так ведьспит генерал, набирается сил перед многотрудным днем. И потом, не хранит же онкартотеку преступников у себя на дому. А в Сыскном в такую рань тоже никого не будет.Ждать, пока начнется присутствие?

Ох, да есть ли у них картотека? Раньше, когдаФандорин сам работал в Сыскном, таких тонкостей в заводе не было. Нет, до утраждать не стоит.

Маса тем временем быстренько растер вквадратной лаковой мисочке сухую палочку туши, капнул воды, обмакнул кисточку ипочтительно протянул Фандорину, а сам встал сзади, чтобы не отвлекать хозяинаот каллиграфического упражнения.

Эраст Петрович медленно поднял кисточку,секунду повременил и тщательно вывел на бумаге иероглиф «терпение», стараясьдумать только об одном — чтобы знак получился идеальным. Вышло черт-те что:линии натужные, элементы дисгармонируют, сбоку клякса. Скомканный лист полетелна пол. За ним последовал второй, третий, четвертый. Кисть двигалась всебыстрее, все уверенней. В восемнадцатый раз иероглиф получился совершеннобезупречным.

— На, сохрани. — Фандорин передалшедевр Масе.

Тот полюбовался, одобрительно почмокал иуложил листок в специальную папочку из рисовой бумаги.

А Эраст Петрович уже знал, что надо делать. Надуше от простого и правильного решения сделалось спокойно. Правильные решения,они всегда просты. Сказано ведь: благородный муж не приступает к незнакомомуделу, пока не наберется мудрости у учителя.

— Собирайся, Маса, — сказалФандорин. — Мы едем в гости к моему старому учителю.