Читать книгу "Быть единственной - Людмила Белякова"

Солнце откидывало низкие тени, вечерело. Почти все деревья вокруг уже сбросили листву, но осень стояла умиротворенная, тихая и сухая. Была пятница, Володя должен был приехать с работы, как обычно, пораньше. Вадика пока не было, наверное, халтурил в своей мастерской, денежку на хозяйство зарабатывал.

Когда Маша увидела Володю входящим в калитку, то удивилась какой-то странной, незаметной, но разительной в нем перемене. Он шел по их большому двору широкими шагами, однако Маша его почему-то все не узнавала и не узнавала. Потом Володя исчез из вида, и Маша услышала, как он шумит в сенцах, переобуваясь, и ей показалось, что делает он это странно долго. Потом сын, видимо, прошел к себе переодеться в домашнее.

Когда Володя вошел на кухню, одетый в черно-красную байковую кофту, купленную Машей на заводской распродаже – ничего же в магазинах не было, – она его снова не узнала. Или, наоборот, узнала? Только не сына, а его отца, давно и бессовестно их покинувшего. Так он был сейчас на родителя своего похож…

– Мам, – начал Володя, даже не поздоровавшись и не спросив, как она сегодня себя чувствует, – ты присядь, пожалуйста.

Машино лицо оледенело и потеряло возможность что-то выражать, кроме панического ужаса.

– Теперь уже ничего не поделаешь…

«Ох, опять! Опять! И так мало времени прошло, а он снова за свое! Опять проститутка какая-нибудь мозги ему засрала!»

– У нас… с одной девушкой будет ребенок. Ну и соответственно… мы хотим расписаться. Все решено.

Маша стояла, тяжко опершись на стол – сесть она так и не успела, одеревенев, – и вдруг услышала, как из самого ее нутра доносится жалобный, тоненький не то плач, не то вой – и-и-и-хь! Так, верно, выли, провожая своих мужиков на борьбу с татарами, русские бабы еще семьсот лет назад.

– И не надо, пожалуйста, обмороков и инфарктов, – чуть раздраженно добавил Володя. – Тут уж я обязан. – Он развел руками – ничего не поделаешь – и наконец посмотрел на мать.

Маша судорожно шарила по карманам в поисках платка, хотя глаза у нее были совсем сухие. Просто вошло в привычку.

– Ты что же, – едва шевеля губами, выдавила она из себя, – сюда ее привести хочешь?

– Нет, – поспешно и даже радостно сообщил сын. – Мы у нее будем жить. Она молодой специалист, у нее однокомнатная квартира в городе, а сама она из Орехово-Зуева. Там у нее родители. Но если хочешь, она приедет с тобой познакомиться.

– Нет! Нет!!! – крикнула Маша так, что звякнули стеклянные дверцы буфета, а сын вздрогнул и отступил на полшага. – Ноги ее не будет здесь!! Ноги не будет!.. – И вдруг, озарившись спасительной мыслью, Маша бросилась к сыну, сжав молитвенно руки: – Володенька, сынок! Не твой это ребенок! Не твой! Обманывает она тебя!

Брак «по залету» в Выселках был, считай, каждый второй, так что Машин старшенький с этой довольно действенной практикой отлова мужей не мог быть не знаком. На что угодно девки шли, лишь бы привязать к себе глупеньких мальчишек! Вот и Машин сын не избежал этой позорной участи. Не уберегла она его…

– Не твой он, не твой! – заныла, завела Маша, в исступлении мотая головой. – Окрутить она тебя хочет!

Володя криво усмехнулся:

– И откуда это тебе известно?

– Не твой он, не твой…

Маша, истратив на крики и вопли последние силы, отползла на подкашивающихся ногах к стулу и тяжело, боясь промахнуться, на него опустилась.

– Нет, ну что ты об этом знаешь? – стал допытываться сын, как-то непривычно – озлобленно и въедливо.

– Что я знаю!.. – простонала Маша, прикрывая горестно так и не желавшие плакать глаза.

Да просто знала Маша, точно знала, что сын стал добычей очередной «проститутки», решившей им, наивным, покрыть свой грех. Новое дело…

– Ну не твой это ребенок, не твой… Не надо жениться на ней, а, сыночка? – шатаясь, как в бреду, повторяла Маша.

– Нет, а почему ты так думаешь?

Сын, похоже, не слишком переживал, напротив, откровенно любовался Машиными страданиями и стоял, выжидательно на нее глядя.

– Не может быть, чтоб твой…

– Мам, а чем я такой плохой, ты мне скажи, а?

– Нет, – не понимая, к чему клонит сын, выдавила из себя Маша. – Не плохой…

– А тогда объясни, почему ты думаешь, что девушка не может меня полюбить, захотеть от меня ребенка? Я что – какой-то урод, дурак?

– Нет, нет, сынок! – попыталась подняться Маша. – Ты у меня самый лучший! Красивый, хороший…

– Так почему ты думаешь, что она меня не любит, обманывает?

– А они все такие! – вдруг ободрилась Маша, найдя веский аргумент. – Все!

Сын соглашался ее слушать, значит, у Маши был хоть небольшой шанс его переубедить, и надо было использовать его на все сто.

– Ну, ты понимаешь, сына, они все такие… Им лишь бы…

Тут энергии у Маши разом поубавилось – Володя смотрел на нее как на циркового уродца, который смешит публику тем, что пытается изобразить нормального человека. Маша вдруг ясно вспомнила, как в далеком детстве ходила с матерью в театр лилипутов, приезжавших в город. Вот точно так же глядели на метровых «артистов» и ее мать, и остальные зрители. И вот теперь с точно такой же брезгливой насмешкой разглядывал Машу ее собственный сын.

– Ну, ну? – подбодрил он ее, чуть улыбаясь. – Какие они – такие?

«Он не отступится. На этот раз не отступится. Женится, – вдруг, охваченная леденящим ужасом, поняла Маша. – На этот раз точно женится…»

– Ну что, ты не знаешь, что ли, какие, – все-таки продолжала канючить Маша – а что еще было делать? – Им лишь бы обмануть, окрутить парня…

– А если я скажу, что я у нее первый?

– «Первый»! – аж взвилась Маша. – «Первый»! Да дурак ты первый – вот кто ты! Они такие приемы знают! Первый он у нее, как же! Целку себе нашел, а?! Искал, искал и вот тебе – нашел!

– Все, мама, разговор окончен, – вдруг развернулся Володя и вышел из кухни, откинув с дороги стул.

Кажется, он даже не был особенно разозлен Машиным разоблачением. Или даже рад, что можно ее больше не слушать.

Этого Маша никак не ожидала, замолкла на секунду, а потом разразилась вслед сыну яростной матерщинной бранью, которую в общем-то не слишком часто практиковала. А тут такие слова нашлись, такие сочетания – чудо!.. И про девку-сыкуху, и сыночка-дурачка, и про байстрюка, которого сынок будет кормить всю свою жизнь!..

Маша выговаривала сыну все то время, что он вытаскивал из шифоньера свои вещи и комками запихивал их в сумку, купленную летом для путешествия на Волгу. Не ответив ни слова на Машины доводы против женитьбы, старшенький вскинул набитую сумку на плечо, вышел, едва не сбив мать с ног. Маша, чуть опомнившись, ринулась за ним – и как еще ноги понесли, откуда резвость взялась!