Читать книгу "Орден Последней Надежды. Книга 1. Послушник - Андрей Родионов"

С вечера лошадь принято расседлывать и чистить, внимательно осматривать копыта, не дай бог, животное захромает. Ее надлежит любить, холить и лелеять. А кроме того, в густых кустах по обочинам обычно сидит достаточное количество желающих покататься именно на вашей лошади, а потому всадник, как пионер, должен быть всегда готов силой доказать права на четвероногого друга. Нет здесь и электричества, а потому вечерние развлечения резко ограничены, спать приходится ложиться рано, чтобы так же рано вставать. Бананы, фейхоа и прочие излишества остались в будущем, и вряд ли удастся еще раз попробовать ананас. Да и черт с ними. Я ловлю себя на мысли, что мне все равно здесь нравится.

Понятно, что в данный момент я согрелся, наелся и напился так, что живот вот-вот лопнет, а потому приходится дышать с некоторой осторожностью. В общем, к вечеру жизнь наладилась. Но только ли в этом дело? Зачем себя обманывать, просто у меня появился настоящий друг. Человек, которому я не раз спас жизнь и который пару десятков раз спасал мою, да что толку считаться? У меня появился друг, который, не задумываясь, встанет рядом, а при нужде защитит спину, так же поступлю и я, а это греет, знаете ли.

Я немного пришел в себя после трехдневного путешествия под проливным дождем и романтических ночевок на природе, а потому начинаю анализировать окружающее. Трактир, само это слово навевает кучу ассоциаций, тут и вечно сладкий слоеный пирожок, и тройка с бубенцами, на которой подкатывает укутанный в шубу купец, и море водки, и бесконечные драки, и…

– Гектор… – Я опасливо озираю дюжего трактирщика, что выше нас на голову, в плечах шире вдвое, а в области талии, если так можно назвать гигантское чрево, – впятеро. Рожа у него самая бандитская, нос сломан раза четыре, а уши смяты в лепешки. Пара шрамов через всю физиономию не добавляет верзиле шарма, скорее – наоборот. Подобно ему выглядят и посетители, звероватые мужики с голодными глазами каннибалов.

– Что? – невнимательно откликается мой спутник. Сейчас он занят тем, что пристально изучает, как поджаривается заказанный нами гусь.

– Оторвись на секунду, – шепчу я, краем глаза следя за присутствующими.

– Легко сказать – оторвись, – отзывается наконец рыцарь. – Ты же видишь, как ненадежен поваренок. Стоит лишь отвлечься, тут же перестанет поливать гуся стекающим жиром, тот вконец засохнет, и мы будем давиться черт знает чем!

– Приглядись к трактирщику повнимательнее!

– А что там глядеть, – рассеянно отзывается Гектор, – это бывший ярмарочный борец. Накопив денег, купил трактир, чем обеспечил себе спокойную старость. Еда у него вкусная, вино не разбавляет, в комнатах порядок. Вполне положительный мужчина, о его трактире слава по всей округе, вот только этот маленький бездельник…

– А ну внимательней, каналья! – ревет он трубным голосом, уставив обвиняющий палец в нерадивого труженика общепита.

«Ладно, – стиснув зубы решаю я, – буду следить сам».

Из пары прочитанных исторических книг я вынес твердое убеждение, что все трактирщики – изверги и маньяки, злодеи, каких свет не видывал. Эти низкие, недостойные люди специально открывают постоялые дворы и трактиры, дабы заманить ничего не подозревающий народ. Обильно накормив и напоив клиента, каждый трактирщик только и ждет ночи, чтобы прийти за своим гостем и мелко покрошить его на гуляш. В верных приспешниках у них ходят все люди из ближайшей деревни.

Обычно, если трактирщик сам не может справиться с гостем, крестьяне тут же бегут на подмогу с вилами, косами и граблями. За ними нужен глаз да глаз, а уж если увидят, что у тебя в кошельке есть золото, можешь смело считать себя покойником! Непонятно одно: почему люди в Средние века так и не догадываются о грозящей им опасности, а с детской беззаботностью и наивным простодушием продолжают посещать смертельно опасные места. Уму непостижимо! Да вырезали бы давно всех трактирщиков, а заведения сожгли. И дороги стали бы намного безопаснее…

Не сочтите меня за параноика, но с некоторых пор я стараюсь, насколько возможно, просчитывать события вперед, а в подобном месте мы впервые. Обычно мы останавливаемся в городских либо деревенских трактирах, хозяева которых люди вполне благообразные, да и посетители немногим им уступают. Этот же расположен в глухом лесу, а у посетителей вид бывалых разбойников, контрабандистов и браконьеров.

– Ах Робер, Робер, – смеется рыцарь, когда я быстрым шепотом делюсь с ним познаниями, – да если бы трактирщик грабил клиентов, слухи разнеслись бы тут же, и злодея мигом вздернули на суку. Ну посуди, зачем разбойнику вся эта возня с едой и комнатами, не проще ли на глухой тропинке потрошить кошельки? И потом, зачем портить место, где люди сами суют тебе деньги, да еще и спасибо говорят? Если он и грабит, то где-нибудь в далеких лесах, совсем не в нашем районе… Аккуратней с гусем, мошенник. Клянусь, я оборву тебе уши!

Но я не сдаюсь.

– А еще говорят, будто трактирщики недоеденные котлеты перемалывают и на другой день вновь продают всяким бедолагам, как свежие, – ябедничаю я.

– Да какие к черту котлеты? – непонимающе качает головой рыжеволосый.

– Ну, там, по-киевски или биточки по-селянски, – доходчиво поясняю я.

– Да нет. Тебе-то они зачем? Ты что, беззубая старуха или больной, какой требует особого питания? Мужчины едят только мясо. Много мяса! И запивают добрым французским вином, а не каким-то подозрительным пивом, от которого лишь брюхо надувается, а голова окончательно тупеет.

Рыцарь торжествующе смотрит на меня. У него вид человека, наконец-то нашедшего совершенно убойный аргумент. Полностью насладившись чувством превосходства, Гектор заявляет:

– Вот ответь мне как на духу, когда тебя сильнее тянет к женщинам: после пива или после вина?

Не раздумывая, отвечаю:

– А меня всегда тянет, ни пиво, ни вино не помогает, сколько ни пью. Даже наоборот, усиливают тягу.

– Это по молодости, – машет рукой Гектор. – Вот повзрослеешь, поймешь, что главное в жизни мужчины – это спокойствие, а женщины лишь вносят недоразумения и хаос в наше существование. И вообще, как говорят в Бретони, если женщина молчит хотя бы десять минут, она или спит, или умерла.

На стол бухают тяжелое блюдо с зажаренным гусем, что по размеру больше походит на крупного индюка. Как по волшебству, появляются миски с холодной отварной говядиной, тонко нарезанными ломтями окорока, сыром трех сортов, кусками пшеничного хлеба. С удивлением чувствую, как только что проглоченный поросенок незаметно растворяется в недрах организма, а желудок вновь пуст. Это что, здесь воздух такой целебный, что сколько ни съешь, все мало? Рот наполняется слюной, одной рукой цепко хватаю увесистую гусиную ножку (а это точно не индюк?), другой тянусь к стоящему в центре стола здоровенному кувшину с молодым вином. Что огорчает, из острого на столе присутствует лишь молотый хрен.

Ну конечно, французы и не знают, что такое хренодер, то бишь перемолотый хрен с помидорами, приправами и изрядно посоленный. Да и самих томатов в глаза не видели, лет через триста «чертовы яблоки» начнут выращивать в горшочках на подоконниках, чисто для красоты. А есть начнут еще позже, бедняги.