Читать книгу "Подставное лицо - Алексей Макеев"

– Постой, постой… – с недоумением перебил его Орлов. – Так это ты меня разыгрывал?! Ну ты даешь! Это что за глупые шутки. Уж от кого-кого, но от тебя я бы в жизни этого не ожидал. Уж такой дури даже Стас не догадался бы отмочить.

– Всем привет. – Влетев в кабинет, Крячко остановился, уперев руки в бока. – Кому опять Стас дорогу перебежал?

– Стас пока никому, а вот Лев Иванович, я так понял, по части хохмачеев решил составить тебе конкуренцию, – с плохо скрываемым раздражением отчеканил Орлов.

– Петр, помолчи минуту! – Гуров смотрел совершенно серьезно, хотя в его глазах временами мелькали искорки смеха. – Ты знаешь, что вчера в твое отсутствие здесь побывали посторонние? Да, в твоем кабинете слесари из тепловых сетей осматривали трубы и радиаторы отопления. И вот кто-то из них, невзирая на присутствие завхоза и Верочка, ухитрился в гуще листьев спрятать «жучок». Как мне об этом в голову стукнуло – я и сам не знаю. Ну а когда нашел, решил разыграть, но не тебя, а тех, кто слушал наш разговор. Пусть думают, что мы – лохи, которых можно развести без проблем.

– Ни хрена себе! – Орлов всплеснул руками. – Сегодня же прикажу технической службе обследовать все помещения главка. Вдруг они где-нибудь еще этих самых «жучков» оставили? Ну и ну! Совсем обнаглели, твари. И наши – хороши! Завтра мне в кабинет бомбу подложат, а они и не заметят. Что у тебя, Станислав?

– Две новости. Одна хуже другой. Начну с менее хреновой. Мне только что сообщили ребята из ППС, что под утро на Моховой был найден сбитый неизвестным автомобилем тот самый черноусый. По мнению экспертов, смерть наступила мгновенно. Теперь новость очень скверная. Те же парни рассказали и об аварии, случившейся около часа ночи. Пострадавшие – наша Валюшка и Дмитрий. Оба в тяжелейшем состоянии. Они вечером встречались со Свистовым, потом ездили к кому-то в Раменское. И вот на обратном пути их кто-то очень грамотно подрезал. Машина в лепешку. Ребята чудом остались живы.

– Туды твою… – Петр ударил по столу крепко сжатыми кулаками. – Вот это номер! Я с таким еще ни разу не сталкивался. Что творится-то?! Концы обрубаются просто беспощадно. Никого, даже своих, не щадят. Т-а-ак… И что же мы на данный момент имеем? Леву от дела отстранили… Да, Стас, теперь ты будешь вести расследование единолично. Валентину едва не убили. Возможного свидетеля уничтожили. Какие будут предложения?

– Как можно плотнее обложить Гришкаева, – задумчиво произнес Гуров. – Но так, чтобы это глаза никому не мозолило.

– Предлагаешь установить прослушку телефонов, наружку и прочее? – прищурился Орлов. – Официально это не так-то просто будет сделать. Нужны веские основания. Да и эффект может оказаться обратным – о том, что его обложили, Гришкаев может узнать раньше, чем это случится. Досадно, но это факт – его «уши» есть даже в министерстве.

– Петр, а это что же, теперь я один, что ли, буду заниматься этим делом? – Стас выглядел чрезвычайно удрученным. – И с чего вдруг Леву начали пинать?

– С гришкаевской подачи вчера в министерстве и Генпрокуратуре заколыхало не на шутку. Как же! Опер убил безоружного человека, который пришел на выручку пенсионеру, подвергшемуся нападению неизвестного преступника. И не последнюю роль в этом сыграло заявление некой Кукухиной, которая открытым текстом сообщила, что лично видела, как Крапивинский пытался помочь старику, а опер, невзирая на это, выпустил в него три пули.

– Стоп, стоп! – спохватился Стас. – А заявление Михаила Захаровича, получается, уже не в счет? Его-то показания тоже должны учитывать!

– Учли… – грустно усмехнулся Орлов. – Отчасти, что касается того, кто его душил, кстати, рецидивиста, уже не раз сидевшего за грабеж и нанесение тяжких телесных, так его нападение расценено как разбойное с целью грабежа. А вот участие в этом Крапивинского подвергается сомнению. К старику он не прикасался, а такого понятия, как суггестия, в Уголовном кодексе нет. У нас пока нет возможности доказать, что он подельник того уголовника и что в тот момент представлял для Льва реальную угрозу.

– И как же нам теперь быть? – Стас устало опустился в кресло.

– С сегодняшнего дня Лева на работу не приходит. Пока идет расследование, он как бы в неоплачиваемом отпуске. Разумеется, если его невиновность будет доказана, заработок будет возмещен. Но… Это мелочи, – Орлов досадливо вздохнул, – вам теперь придется встречаться чуть ли не нелегально. Я уверен, что гришкаевская свора будет следить за каждым его шагом и при первой же возможности поднимать вой по поводу потакания руководства УВД «менту-убийце». Представляю, какой визг сегодня будет в газетах этого долбаного олигарха…

Орлов оказался прав. Возвращаясь домой, Гуров купил в киоске несколько городских газет. Он намеренно взял только издания, подчиненные Гришкаеву, и не любимый им "Ночной бульвар". На первой же полосе вся гришкаевская газетная «рать» дала кричащие заголовки, один другого хуже. "Мент-убийца любит "троицу", – вещала "Московская новь", намекая на три выстрела, сделанные Гуровым. Желто-черный заголовок "Доверительного разговора" был едва заметен на фоне огромной «шапки» "Душегуб при чине". Синюшненькая "Утренняя звезда" всхлипнула нудноватым: "Безвинная кровь вопиет. Слышат ли это на Петровке?" "Ночной бульвар" Быстряевой поместил на полполосы коллаж, который изображал Гурова в эсэсовской форме, с заголовком по диагонали: "Мюллер был бы доволен".

Медленно поднимаясь по ступенькам, Гуров обдумывал, чем бы ему теперь заняться. Вести расследование втемную, не имея официальных полномочий, легко только на бумаге, на страницах детективных романчиков, где их главные героини, уподобившись бойкой англичанке Флетчер или детективной старушке мисс Марпл, с легкостью необычайной выводят жуликов и убийц на чистую воду. И все-то у них получается, и все-то у них распутывается… В реальной жизни все куда сложнее. Особенно если за тобой по пятам тащатся соглядатаи, а возможно, и наемные убийцы.

Гуров, едва отъехав от управления, сразу же заметил за собой «хвост». За его «Пежо», сменяя друг друга, суетливо поспешали то синяя «Тойота», то белая «Ауди». Когда он, поставив в гараж машину, шел к подъезду, то даже спиной чувствовал чей-то недружелюбный взгляд. Чтобы рассмотреть шпиона получше, Гуров решил воспользоваться первой подвернувшейся возможностью. На лавочке у подъезда, утирая покрасневшие глаза, сидела девочка лет десяти со скакалкой. Гуров припомнил, что она живет в одной из квартир второго этажа.

– Что за слезы? Кто тебя обидел? – Гуров остановился так, чтобы ему можно было боковым зрением видеть дорожку, идущую вдоль подъездов.

– Светка-вредина обзывается, – девочка обиженно шмыгнула носом. – Все время на меня: швабра да швабра! А я что, виновата, что такая расту?

– Подумаешь! – рассмеялся Гуров, продолжая внимательно следить за дорожкой. – Это она тебе завидует, вот и дразнится. Вон знаменитую актрису Сару Бернар в детстве тоже дразнили шваброй. Ну и что? Тех, кто дразнил, сто лет как забыли, а Сару Бернар помнят до сих пор. – Он сунул руку в карман пиджака и неожиданно нашел там что-то металлическое. Оказалось, это невесть как туда попавшая стреляная пистолетная гильза. Увидев, как при виде блестящей вещицы у девочки загорелись глаза, Гуров протянул гильзу ей. – Если нравится – на, возьми.