Читать книгу "Две могилы - Линкольн Чайлд"

— Я долго об этом думал, — сказал Синглтон с той хорошо знакомой интонацией, с какой он обычно принимал трудные и спорные решения. — Психологическая сторона этого дела действительно уникальна. Она явно выходит за пределы обычной патологии. Вам так не кажется, лейтенант?

— Согласен, — коротко ответил д’Агоста, пытаясь понять, куда клонит Синглтон.

— Нам известно, что мочка уха была отрезана за несколько часов до первого убийства. Теперь судмедэксперт утверждает, что и палец ампутировали непосредственно перед вторым преступлением. У нас есть записи с камер наблюдения, где виден пластырь на мочке уха убийцы. Новые записи показывают, что преступник был в странной кепке и с бинтом на пальце. Какой убийца согласился бы так себя уродовать? И что означают эти надписи? О чьем дне рождения идет речь и кто должен им гордиться? И наконец, почему такого умного и умелого преступника ничуть не заботит, что его могут опознать?

— Я не уверен, что его это не заботит, — возразил д’Агоста. — Обратите внимание, как сильно он изменил внешность.

— И все-таки оставил отпечатки пальцев. Он не против того, чтобы впоследствии мы его опознали. Да и оставленные части тела вроде бы говорят о том, что он хочет быть узнанным.

— Меня беспокоит то, как он остановил горничную, — задумчиво произнес д’Агоста. — Она утверждает, будто бы он знал про подушку и в какой номер ее должны принести. Как это понимать?

— Он мог поддерживать связь с кем-то из персонала, — предположил Синглтон. — С кем-то, кто работает в службе регистрации или на коммутаторе. Все это вам придется проверить.

Д’Агоста хмуро кивнул. Он очень жалел, что рядом нет Пендергаста. Тот быстро разобрался бы со всеми загадками.

— Знаете, на какую мысль меня это наводит, лейтенант?

Д’Агоста приготовился к худшему.

— На какую, сэр?

— Я не люблю отступать, но, похоже, это дело нам не по зубам. Мы должны подключить к расследованию отдел ФБР по изучению поведения преступников.

Д’Агоста не ожидал такого поворота, но, подумав немного, понял, что это естественное, логичное решение. Как-никак речь идет о серийном убийце со значительными, возможно уникальными, психическими отклонениями.

Синглтон пристально смотрел на д’Агосту, словно нуждался в его согласии.

Это тоже было в новинку для лейтенанта. С каких это пор капитана стало волновать его мнение?

— По-моему, это отличная идея, шеф, — сказал он.

Синглтон явно почувствовал облегчение.

— Вы, конечно, понимаете, что многим это не понравится. Конечно, в этом деле нет ничего такого, что требовало бы вмешательства ФБР: ни терроризма, ни связей с международной преступностью. И вы не хуже меня знаете, насколько неприятным может быть — и будет — сотрудничество с ФБР. Но за всю свою карьеру я ни разу не сталкивался с чем-либо подобным. А у поведенческого отдела есть доступ к такой информации, какую мы сами ни за что не добудем. Однако не так-то просто объяснить все эти соображения нашим коллегам.

Д’Агоста хорошо знал, как тяжело складывались отношения нью-йоркского департамента с ФБР.

— Хорошо, — согласился он. — Я поговорю со своей группой. Как вам известно, сам я уже работал с ФБР и не испытывал особых трудностей.

Услышав это, Синглтон сверкнул глазами. На мгновение д’Агоста даже испугался, что он заведет разговор о Пендергасте. Но нет, капитан был слишком тактичен для этого. Он просто кивнул:

— Как ваш начальник, я сам свяжусь с Квонтико[32], а потом переложу весь груз на ваши плечи. Это лучший вариант, особенно если имеешь дело с ФБР, где всегда было очень строго с субординацией.

Д’Агоста вздохнул. Теперь он еще сильнее сожалел об отсутствии Пендергаста.

Какое-то время они с капитаном молча наблюдали за экспертом, отвечающим за найденные на месте преступления волокна ткани. Вооружившись пинцетом, он медленно передвигался на четвереньках по ковру, разделенному нитяной сеткой на квадраты, каждый из которых следовало тщательно обследовать. Боже, ну и работенка!

— Чуть не забыл, — спохватился Синглтон. — Как там с результатами анализа ДНК по мочке уха?

— Мы их еще не получили.

Капитан медленно повернулся к д’Агосте:

— Прошло уже шестьдесят часов.

Лейтенант почувствовал, как кровь приливает к лицу. С того момента, как образец ДНК поступил из клиники судебной медицины в отдел, возглавляемый доктором Уэйном Хеффлером, у него больше не было возможности повлиять на темпы работы. Несколько лет назад они с Пендергастом крепко поругались с Хеффлером. И теперь д’Агоста подозревал, что обиженный доктор постарается продержать анализ у себя достаточно долго, чтобы позлить лейтенанта, но не настолько, чтобы самому нарваться на неприятности.

— Я свяжусь с ними, — невозмутимо произнес д’Агоста. — Я немедленно свяжусь с ними.

— Буду вам очень признателен, — ответил Синглтон. — Одна из обязанностей руководителя группы заключается в том, чтобы пинать лентяев под зад. И в данном случае вы имеете право… э-э… загнать носок ботинка как можно глубже внутрь, если вы понимаете, что я имею в виду.

Он дружески похлопал лейтенанта по спине и направился к выходу.

10

Такси повернуло на Семьдесят вторую улицу и остановилось у входа в «Дакоту», возле привратницкой. Швейцар с величественным видом, свойственным представителям этой профессии, приблизился к машине и открыл заднюю дверцу.

Из салона на яркое утреннее солнце вышла женщина. Высокая, стройная, одетая со вкусом. Белая широкополая шляпа скрывала веснушчатое, не по сезону загорелое лицо. Женщина расплатилась с таксистом, затем обернулась к швейцару.

— Могу я позвонить по вашему телефону? — спросила она с сильным английским акцентом.

— Следуйте за мной, мэм.

Швейцар провел ее по темному переходу в крохотную комнатку с окном во внутренний двор.

Она взяла трубку, набрала номер. Гудок прозвучал раз двадцать без всякого эффекта. Швейцар терпеливо ждал.

— Не отвечают, мисс.

Виола присмотрелась к швейцару. Он явно был не из тех, кем можно помыкать. Она приветливо улыбнулась:

— Вы же знаете, что там глухая домработница. Я попробую еще раз.

Швейцар поклонился с видимой неохотой.

Еще двадцать гудков.

— Я полагаю, достаточно. Позвольте узнать ваше имя.

Она снова набрала номер. Швейцар нахмурился. Она понимала, что сейчас он нажмет на сброс.

— Прошу вас, одну секунду, — произнесла она с новой очаровательной улыбкой.