Читать книгу "Злой гений Нью-Йорка - Стивен Ван Дайн"

На следующее утро первые страницы столичных газет были посвящены сенсационным известиям, превосходящим все ожидания Маркхэма.

Весь город был погружён в страх и трепет, и хотя были попытки объяснить оба преступления странными совпадениями, а записки Епископа представить в виде шутки маньяка, все же большая часть публики была твёрдо убеждена, что какой-то новый убийца захватил город в свою власть.

Репортёры осаждали Маркхэма и Хэса, но те хранили молчание. Никому не было открыто, что разгадка таилась вблизи дома Дилларда, что пропал револьвер 32-го калибра. Газеты сочувственно отнеслись к Сперлингу как к несчастной жертве обстоятельств.

В день убийства Спригга Маркхэм собрал совещание в своём клубе.

Инспектор Моран из уголовного бюро и главный инспектор О'Брайен присутствовали на нем. Подробности убийств были выяснены, и Ванс указал причины, в связи с которыми он полагал, что решение этой задачи таится в диллардовском доме или вблизи него.

— Мы теперь в контакте со всеми лицами, обладающими достаточной информацией об образе жизни обоих жертв, что и сделало эти преступления возможными; единственный наш путь — это сосредоточить все внимание на этих лицах.

Инспектор Моран согласился.

— Только, — прибавил он, — ни одно из указанных лиц не представляется мне кровожадным маньяком.

— Убийца не маньяк в обыкновенном смысле слова, — возразил Ванс. — Вероятно, во всех других отношениях он абсолютно нормален. Я бы сказал, что у него блестящий мозг, кроме одного поражённого участка.

— Неужели такие гнусные преступления можно совершить без всяких мотивов? — спросил инспектор.

— Но мотив есть. Концепция преступлений имеет в своей основе какую-то ужасающую двигательную силу, проявляющуюся в форме сатанинского юмора.

Главный инспектор не принимал участия в этой части прений.

— Все эти разговоры, — веско произнёс он, — пригодны для газет, но не деловые. Нам же надо пользоваться всеми средствами, чтобы добиться юридических доказательств.

Окончательно было постановлено передать записки Епископа эксперту и постараться выяснить, кто печатал и где продавалась такая бумага. Решили вести систематические поиски свидетелей, которые были в парке утром между семью и восемью часами, и составить подробный доклад об образе жизни и знакомствах Спригга. Постановили также допросить почтальона, вынимающего письма из ящиков, в надежде, что тот запомнил конверты, адресованные в газету, и может указать, в какой ящик они были опущены.

Моран посоветовал поставить трех человек вблизи места убийства, чтобы следить за дальнейшими событиями и, может быть, за подозрительными поступками причастных лиц. Полицейский департамент и окружной следователь должны были работать рука об руку. Во главе следствия был поставлен Маркхэм.

На следующее утро Маркхэм и Хэс зашли к Вансу ещё до девяти часов.

— Так не может продолжаться, — сказал Маркхэм. — Если кому-нибудь кое-что известно, мы должны узнать это. Сейчас я расставлю силки, и черт с ними, с последствиями.

— Непременно натяни все нити, — возбуждённо сказал Ванс. — Только я сомневаюсь, что это нам поможет. Чтобы разгадать эту загадку, надо применить особые приёмы. Между прочим, я говорил по телефону сегодня с доктором Барстедом. Он разрешил нам поговорить с миссис Друккер сегодня утром. Но сначала я повидаюсь с ним. Мне хочется узнать побольше о патологии Друккера. Горбунами люди становятся не только при падении.

Мы сейчас же поехали к доктору и были немедленно приняты. Доктор оказался спокойным, утончённо любезным человеком.

Ванс тотчас же заговорил о деле.

— Мы имеем основания предполагать, доктор, что миссис Друккер, может быть, и её сын косвенно связаны с убийством Робина в доме Дилларда, и прежде чем приступить к допросу, хотели бы получить от вас — насколько, конечно, позволяет врачебная этика — кое-какие сведения о невропатологическом состоянии этих лиц.

— Пожалуйста, говорите яснее, сэр, — надменно сказан доктор Барстед.

— Мне говорили, — продолжал Ванс, — что миссис Друккер считает себя виновной в уродстве своего сына. Но мне кажется, что подобное уродство не всегда является результатом физических повреждений.

Доктор медленно кивнул головой.

— Совершенно верно. Сжатие позвоночника может произойти от вывиха, от удара. Но гниение позвонков обычно туберкулёзного происхождения; и туберкулёз позвоночника чаще всего случается в детстве. Часто он существует уже при рождении. Правда, какое-нибудь повреждение возбуждает скрытый процесс, поэтому возникло поверье, что удар сам по себе является причиной болезни. Горб Друккера, несомненно, туберкулёзного происхождения.

— Вы, конечно, объяснили миссис Друккер положение вещей?

— Несколько раз, но безуспешно. Дело в том, что какое-то извращённое стремление к мученичеству заставляет её цепляться за мысль, что она сама виновата в несчастье, постигшем её сына. Эта ложная идея сделалась её idee fixe.

— До какой степени, — спросил Ванс, — этот психоневроз подействовал на её рассудок?

— Трудно сказать, да я и не хотел бы заниматься обсуждением этого вопроса. Одно могу подтвердить: она, несомненно, больна, и мысли её смутны. По временам, конечно, я сообщаю вам под строжайшим секретом, у неё бывали галлюцинации, всегда касавшиеся её сына. Она готова на все для его благополучия.

— Мы очень ценим ваше доверие, доктор… А не логично ли было бы предположить, что вчерашнее её болезненное состояние вызвано страхом за его благополучие?

— Несомненно. Вне его у неё нет никакой эмоциональной или умственной жизни. Но был ли это страх реальной или выдуманной опасности, я не могу сказать. Она давно живёт на границе реальности и фантазии.

Наступило короткое молчание, затем Ванс спросил:

— А самого Друккера вы считаете ответственным за свои поступки?

— Так как он мой пациент и до сих пор я оставляю его на свободе, то вопрос ваш я считаю неуместным, — холодно ответил доктор.

Маркхэм заговорил властно.

— У нас нет времени подбирать выражения, доктор. Мы ведём следствие о ряде отвратительных преступлений. М-р Друккер причастен к одному из них, до какой степени — мы не знаем. Но наш долг узнать.

Первая реакция доктора была воинственного характера, но он сдержал себя и ответил прежним снисходительным тоном.

— Есть несколько степеней ответственности. Ум м-ра Друккера слишком развит, как это часто бывает у горбунов. Умственные процессы у него обращены, так сказать, внутрь себя, а недостаток нормальных физических реакций часто ведёт к заблуждениям. Но у м-ра Друккера я не заметил ничего, указывающего на это. Он очень раздражителен и склонён к истерии, но такое психическое состояние свойственно его болезни.

— В чем заключается его отдых?