Читать книгу "Ураган по имени «Чингисхан» - Сергей Самаров"

«Краповые» тоже увидели Махди и активно в него стреляли. Но грузовик как раз переезжал участок каменной россыпи, и машину так сильно швыряло из стороны в сторону, что прицельно выстрелить было невозможно. А Махди, казалось, чувствовал свою неуязвимость. Мальчишка совсем, но проявил хладнокровие, достойное зрелого воина. Он целился тщательно, но ждал чего-то. И дождался момента. Грузовик начал одолевать небольшой подъем и на этом подъеме показал в прицеле гранатомета свой кузов и кабину.

И тогда Махди выстрелил.

Чингис знал, что такого быть не может, тем не менее ему показалось, что он зримо видит полет гранаты. Она огненным свистящим шаром догнала грузовик и ударила в кабину чуть выше уровня переднего борта. Выстрел оказался предельно выверенным и точным, и двигатель сразу заглох.

Осколки мощной гранаты изрешетили тонкий металл кабины и буквально вынесли тела «краповых» из самого кузова. Ветер приближающегося урагана за секунды унес дым после взрыва гранаты, и после этого в кузове никого уже не было. Можно даже не проверять, остался ли кто-то жив после взрыва, «РПГ-7» не оставляет живых при таком точном попадании.

Грузовик слегка скатился с подъема, недалеко, всего-то на полметра, и встал, упруго качнувшись на амортизаторах. Включенная передача не позволяла ему скатываться дальше, выполняя роль ручного тормоза. И тут же из кабины с пассажирского сиденья выскочил человек. Он даже не выскочил, а выпал, как выпадал из люка бронетранспортера такой же «краповый» парень, когда бронетранспортер взорвался на мосту, тоже после выстрела из «РПГ-7». Но тогда выпавший остался лежать, и его расстреляли очередью в грудь, а выпавший из грузовика нашел в себе силы встать на четвереньки, сделать несколько ползучих шажков в гору, потом поднялся в рост и неуверенно, держась за бок, стал уходить в сторону вершины холма, надеясь перевалить за него и спастись. «Краповому» и без того было трудно идти, а тут еще ветер налетал порывами и шатал человека, толкал его в грудь и в голову, стремясь уронить на спину. Но человек сопротивлялся и упрямо шел вперед.

Один человек, конечно, ничего не мог бы сделать против отряда Чингиса, к тому же этот «краповый» вообще еле-еле ноги передвигал, он не сможет выжить в урагане, не хватит у него сил соорудить себе убежище. «Краповый» был обречен. Но здесь работал уже принцип, который Чингис сегодня однажды нарушил, за что поплатился весь отряд, потеряв шесть человек и две машины. Амир поймал взгляд стоящего в отдалении Махди и сделал рукой указующий знак: пойти, догнать и добить…

Глава десятая

Счет времени, как казалось подполковнику Устюжанину, потерял всякий здравый смысл и связь с реальностью. Никто не знал, сколько может продлиться ураган, и потому даже смысла смотреть на наручные часы он не видел. Подполковник вообще нечасто наручными часами пользовался, имея часы в собственной голове, которые редко его подводили. И обычно знал, что и когда должно произойти, и сколько это будет длиться, поэтому умел предсказывать последующие события с большой долей вероятности.

Но ураган — понятие из совсем другой реальности, с которой никто из окружающих пока не сталкивался. Невозможно было предсказать, чего следует ждать даже через пять минут, не то что через полчаса, и уж тем более через час или два, так что оставалось только ждать, неспокойно созерцать окружающее, демонстрировать внешнее спокойствие и верить в то, что беда пройдет стороной. Пусть и совсем рядом, но стороной, не заденет, не ударит ненароком так, что после этого удара невозможно будет встать, а просто пройдет.

Но такое ожидание неизвестно чего утомляло сильнее борьбы за жизнь. Потому что в процессе борьбы ты ощущаешь собственные силы и собственные возможности, знаешь, что от тебя зависит и что от противника. А в ожидании неведомого невозможно понять ни свои силы и возможности, ни силы и возможности противника. Оставалось только дожидаться, когда природа проявит милость и перестанет на людей гневаться.

Дождь ненадолго прекратился, давая возможность перевести дыхание, а потом налетел с новой силой. Опять сплошной тугой стеной, вибрирующей и звучащей в низкой гулкой октаве. Эта стена даже не налетела, она просто обрушилась на поселок гигантской волной, готовая смыть все, что не успело надежно спрятаться. И в этот момент подполковник Устюжанин понял свою ошибку, которую исправить уже было, скорее всего, невозможно. Плиты в наличии оставались и лежали на земле там, где кран снял их с тележки, но сам кран уехал, и нечем было поставить плиту на оконечность траншеи. А дождь, казалось, отыскав эту незакрытую часть человеческого убежища, целенаправленно лил именно туда, и уже через полчаса люди оказались в воде чуть не по колено. Странно, что сравнительно небольшой участок мог принять в себя столько воды, но она вдобавок заливалась еще и в небольшие щели между плитами перекрытия. Более того, впечатление складывалось такое, что воду в траншею через эти щелки закачивали под давлением. Так, наверное, и было, только давление это было атмосферным.

Виталий Владиславович обернулся и громко позвал в глубину траншеи:

— Логвинов!

— Я! — донеслось издалека.

— Ко мне!

Вода, собравшаяся у людей под ногами, должно быть, мешала быстрому передвижению, и подполковнику пришлось ждать. Но вот невдалеке замелькал луч фонарика, колебавшийся при каждом шаге, Логвинов подсвечивал себе, чтобы ненароком на кого-то не наступить. Вскоре и сам старший лейтенант оказался рядом, под крайней плитой, куда ветер откровенно бросал дождевую волну за волной. Логвинов хотел что-то сказать, но тут вздрогнула плита над головами людей, и отверстие, в которое заливался дождь, прикрыло ветвями упавшего дерева. Ствол ударил в железобетонную плиту, но бетон выдержал удар, и плита даже не вздрогнула. Там, где недавно был общий наблюдательный пункт, сейчас, к счастью, никого не было, значит, никто от поваленного дерева не пострадал. Это ближайшее к траншее дерево, большое и внешне крепкое, Устюжанин перед пришествием урагана рассматривал и никогда бы не подумал, что дерево может повалить ветром. Впрочем, ветер в данном случае оказался на стороне людей, хотя бы частично прикрыл их от дождя. Теперь уже и под крайнюю плиту не бросало такие дождевые волны, как прежде.

— Вот, одна проблема решилась. Пусть частично, но решилась, — сказал подполковник. — Я тебя что попросить хотел… Пройди по всей траншее, проверь уровень воды. Если где-то она сильно поднялась, переведи детей туда, где уровень меньше. Поменяй местами взрослых и детей.

— Понял, товарищ подполковник. Сделаю…

Устюжанин посмотрел на синие губы старшего лейтенанта и как можно мягче добавил:

— Взрослые выдержат, а дети могут не выдержать. Холодновато… Пройди по всей траншее, если можно что-то придумать, придумай. Нельзя допустить переохлаждения детей. Возьми с собой Николая Ивановича. Пусть он сам детей посмотрит, ему с ними легче общий язык найти.

— Понял, товарищ подполковник…

Старший лейтенант Логвинов ушел в траншею, словно в трубу нырнул, и даже для чего-то голову пригнул, хотя перекрытие позволяло идти в полный рост. А навстречу Логвинову выдвинулся полицейский подполковник Изжогин. Похоже, он где-то поскользнулся и сел в лужу. Наверное, это не добавило подполковнику ни настроения, ни тепла. По крайней мере, губы у него были еще более синие, чем у старшего лейтенанта.