Читать книгу "Самая страшная книга 2025 - Юлия Саймоназари"

музыку в жанре «инди», тренькает на гитаре, подрабатывает по заведениям. Много пьет и выглядит гораздо старше своих лет. Марик уехал в столицу, получил там диплом политолога, появляется иногда в телешоу, где надо гладко говорить и умудренно кивать – уж этим талантом он одарен был с детства. Дружба наша осталась на уровне телефонных разговоров и поздравлений по праздникам. Так бывает. Мы сделались слишком разными, увы.

Я неплохо «вырос» по бизнесу, семья довольна. Дом в престижном районе, крутая машина, правильный круг знакомых. Страховка от всех представимых опасностей – кроме тех, что таятся в собственной голове.

«Скучно, малыш! Травоядно! Деньги водятся, бабы сами на шею…»

Мечтаю забыть этот душный, вонючий шепот, но память не выключишь. Помню каждое слово. То, о чем никому не рассказывал, даже сестре. Когда-то было стыдно и мерзко, сейчас перевешивает другое: начал вдруг понимать скучающего ублюдка. Ненавидеть по-прежнему, но понимать. Скука и сытость зовут на приключения, а холодная ночь за окном щекочет нервы. Сны приходят все чаще, и в них слишком много теперь запретного, грязного, манящего.

«Что можно каждому, то без кайфа…»

Мы с Саней тогда придумали не бога, увы. Не спасителя, но зверя. Червебородый остался со мной, хотя его и не видно, – в самом тайном и грязном закутке моей головы. Терпеливо ждет, позволяя мне стать бифштексом, фуа-гра или еще каким деликатесом.

Потому что долги положено отдавать.

Герман Гиреев

Гнус

– Лизавета Андревна! Лизавета Андревна-а-а!!!

Лиза оторвала взгляд от травника, приметив строчку длинным, чуть заостренным ногтем. Выглянув в окно, она увидела бегущую через двор, задрав юбки, Глафиру. Над головой дворовой девки, мелькая крыльями, кружила большая перламутровая бабочка. Никто, кроме Лизы, этой бабочки не видел. Как и других насекомых, летающих над каждым из дворовых.

– Глашка! – звонко бросила она в окно. – Чего вопишь как оглашенная?! Всех кур распугала!

Глафира, запыхавшись, приникла к бревнам дома под окном барыни. Привстав на цыпочки, она дотянулась до подоконника. Бабочка над ее головой оказалась на уровне лица Лизы. Каждый взмах бесплотных крыльев обдавал крестьянку дождем пыльцы, заставляя щеки еще пышнее розоветь. Выдохнув в сторону и поправив сбившуюся набок косынку, Глаша затараторила, то и дело кивая головой куда-то за спину:

– Там Тимошка мой! Только со станции прискакал!

– На замужество еще моего добра не получила, а уже твой?! – нахмурилась Лиза и тут же рассмеялась, заставив Глафиру заалеть.

– Да нешто ж вы, барыня, не дадите? Добра-то?.. – смутившись, выдохнула та.

– Не дам, если томить станешь!

Глафира встрепенулась и, вновь подтянувшись на подоконнике, выпалила:

– Там барин, Пал Сергеич-то, телеграфировали, что сегодня ввечеру прибудут!

Лиза, переменившись в лице, вскочила. Травник, шелестя страницами, полетел на пол.

– Так что ж ты сразу не сказала, дура! Немедля Тимоху своего ко мне! Пусть пролетку закладывает да встречать едет! Не дай бог, Павел Сергеевич ждать будет! Всем достанется.

Дворня тут же забегала, словно растревоженный улей, чувствующий приближение непогоды. Жуки, мухи, шмели, а кое-где и бабочки, как у Глашки, обеспокоенно гудя, носились за своими хозяевами. Снаряженная пролетка еще не успела выехать за ворота, а Лизавета Андреевна уже раздавала распоряжения дальше:

– Мяса с ледника возьмите на щи! Чтоб свежие к приезду были!

– А старые-то куда девать? – замер в недоумении хромой староста Архип Осипович. Толстый шмель над его головой недовольно загудел.

– В людскую отдайте, не барина же позавчерашними кормить? – Лиза на мгновение замерла, задумчиво прикусив губу. – Да каравай не забудьте! Подать по приезду! Хлеб-соль, как положено…

Староста кивнул и вышел. Лиза невольно засмотрелась вслед припадающему на одну ногу старику. Шмели. Народ крепкий и трудолюбивый. Такие на себе все хозяйство тащат. И сын его, Тимофей, недаром запал в душу Глафире. Такой же крепкий да работящий.

– Глашка! – Лиза перевела взгляд на окно. – Где тебя носит?! Бегом ко мне!

Подхватив юбки, Глафира бросилась через весь двор к барыне, распугивая зазевавшихся кур.

* * *

Едва прискакал нарочный, возвещающий о приближении долгожданного гостя, над двором уже разносились ароматы свежего хлеба и щей. Елизавета Андреевна, сменив домотканый сарафан на платье по последней петербургской моде, стояла у распахнутых ворот, встречая супруга.

Чуть позади толклась обеспокоенно шепчущаяся дворня. Рой насекомых вился над головами, напряженно жужжа. Впереди всех, рядом с барыней, стоял Архип. В руках у него на расшитом полотенце лежал свежеиспеченный каравай с воткнутой в центр солонкой.

– Едут! – крикнули издалека, приметив пыль на дороге.

Вскоре, звеня бубенцами, во двор вкатилась пролетка с сидящим на козлах Тимофеем.

Едва взглянув в растерянное лицо сына, Архип грозно сдвинул брови. Зло гудящего роя мошкары над пассажирским местом ни он, ни остальная дворня не замечали. Лишь Лиза нервно прикусила губу.

– Где барин? – подступаясь к сыну, спросил Архип. – Не приехал, что ли?

– Приехал… – едва слышно пробурчал Тимофей, не зная, куда девать взгляд.

– Так где он? Говори толком! Чего под нос бормочешь?

Тимофей указал крепким подбородком себе за спину.

– Да здеся, – пояснил он упавшим голосом. – Задремал с устатку…

И тут же над бортом появилась взлохмаченная голова, слева направо перечеркнутая залихватски подкрученными усами.

– Брешешь, пес! – Кулак гулко ткнулся в широкую спину возницы. – Не сплю я!

Красные опухшие глаза плавали по двору, пытаясь найти точку опоры. Когда им это наконец удалось, барин перешагнул через борт, не открывая дверцы, и едва не полетел кубарем.

Вовремя подоспевшая Лиза подставила плечо, удержав от падения.

– А… – пробормотал Павел. – Благоверная! – Не снимая перчатки, он потрепал супругу по щеке. – Совсем дворню распустила! Дверцу перед барином не открывают! Отродье…

– Извольте откушать, Пал Сергеич! – Стараясь разрядить обстановку, вперед вышел Архип Осипович с караваем. – Хлеб-соль! По традиции…

– Всухомятку, что ль?! – возмутился барин. – Пшел к черту!

Оттолкнув не успевшего отскочить старика, Павел Сергеевич широким, но не очень твердым шагом направился к дому, звякая притороченной к портупее саблей. Дворня заблаговременно брызнула в стороны.

Небольшой саквояж он занес лично, никому не доверив.

Лизавета Андреевна оправила платье и заспешила вслед за супругом. Чего первым делом он требует по приезде, она давно усвоила.

– В дом никого не пускать! – бросила она старосте. Но тут же мягко добавила: – Все скоро наладится, устал просто Пал Сергеич. А ты, Архип, вели пока баню истопить.

* * *

Плотно прикрыв за собой дверь спальни, Лиза взялась за штору, но была остановлена вальяжным окриком:

– Оставь так! Пусть слышат, что барин приехал!

– Срамно ведь…

– Ничего, сами не агнцы божии.

Лиза молча подошла к кровати. Павел лежал поверх перины, не снявши сапог.

– Что