Читать книгу "Роскошная и трагическая жизнь Марии-Антуанетты. Из королевских покоев на эшафот - Пьер Незелоф"

фаворитки. Граф Дюбарри, которого намеревались арестовать, сумел опередить пущенных по его следам сыщиков и перебраться в Англию.

Государство нуждается в новых руководителях. Мария-Антуанетта желает опалы герцога д’Эгийона, в чем с ней согласен народ, ненавидящий министра иностранных дел, канцлера Мопу и генерального контролера финансов Терре, которых считает виновниками своей нищеты.

Людовик XVI колеблется, он склоняется к кандидатуре господина де Машо, честного и строгого старика. Но у мадам Аделаиды есть свой претендент, которого она проталкивает изо всех сил. Это граф де Морепа. Ему 73 года, он болен подагрой, но он некогда попал в опалу из-за насмешливого стишка, сочиненного о госпоже де Помпадур. Разве это не прекрасная рекомендация? Людовик XVI не решается спорить с Вороной, которая разговаривает с ним, как жандарм с арестованным, и первым министром назначается Морепа.

Мария-Антуанетта узнаёт об этом назначении во время прогулки по Булонскому лесу. Сначала известие повергает ее в изумление, затем переполняет негодованием. Разве не Шуазёль должен был вернуться к власти? Она спешно возвращается в Шуази и мчится к королю, которого осыпает упреками, прося, требуя возвращения своего протеже. Но Людовик XVI занял глухую оборону и выдерживает бурю; мольбы, угрозы и слезы напрасны, Шуазёль останется в Шантелу.

Неожиданные интриги мадам Аделаиды застигли Марию-Антуанетту врасплох. Несколькими днями позже она, очевидно, добилась бы желаемого. Тетушки, в свою очередь, заболели оспой. Двор моментально бежал от смертоносных бацилл и перебрался в замок Ла-Мюэт, перед которым зеваки приветствовали королеву радостными криками всякий раз, когда она появлялась на публике.

Наконец 2 июня герцог д’Эгийон подает в отставку; на посту министра иностранных дел его сменяет граф де Верженн, но он тем не менее остается при дворе живым напоминанием о временах унижения. Такая полуопала воспринимается королевой как оскорбление. Ей необходим реванш. Она вновь и вновь донимает мужа просьбами вернуть Шуазёля. Взятый измором, Людовик XVI соглашается принять изгнанника.

Торжествующий герцог приезжал в Ла-Мюэт; он не сомневается, что его поставят во главе правительства, но король, смерив его взглядом, бурчит:

– Вы сильно потолстели, господин де Шуазёль, полысели…

Несмотря на все улыбки и любезности Марии-Антуанетты, бывший министр, взбешенный, возвращается в Турень. Он никогда не простит Людовику XVI того, что он заговорил о толщине и облысении человеку, уже приготовившемуся управлять королевством.

Но король понимает, что должен чем-то вознаградить жену. В приступе галантности, не имевшем продолжения, он дарит ей маленький замок Трианон и, несмотря на отвращение к этой процедуре, соглашается сделать прививку от оспы.

Пока Людовик XVI лежит с температурой и большим волдырем на носу, Мария-Антуанетта решает, что время запретов закончилось и она может немного развлечься. Уже много месяцев она мечтает увидеть восход солнца. По ее желанию и к ужасу госпожи де Ноай, а также всех добропорядочных людей, полагающих, что в девять часов утра королева должна еще находиться в своей постели, однажды ночью устраивается веселый ночной поход на Мёдонские вершины. Погода превосходна и благоприятна для забав на природе; едва опускается ночная темнота, банда легкомысленных весельчаков рассыпается по парку. Граф де Водрёй, Артуа, барон де Безенваль и Лозон устраивают игры в кустах. Слышатся смех, воркование, звуки тайных поцелуев, видны светлые платья убегающих дам, угадываются падения на мягкую траву.

– Это еще лучше прогулок на осле, – заявляет Артуа, чей нос шевелится от удовольствия.

Старые придворные дамы настолько шокированы, что их возмущение берет верх над уважением к королевскому величеству.

– А что сказали бы, мадам, если бы вы в этот момент сделались бы беременной? – спрашивает графиня де Марсан.

Мария-Антуанетта смотрит ей в лицо и пожимает плечами:

– Сказали бы, что через девять месяцев я рожу, только и всего.

Подобный ответ затыкает рот самым смелым. Ошарашенные кумушки замолкают. Мария-Антуанетта торжествует.

Когда австрийский посол граф де Мерси-Аржанто вошел в Марли в кабинет, где находилась Мария-Антуанетта, там были пять или шесть придворных дам, составлявших компанию королеве. Герцогиня де Коссе вышивала, принцесса де Шиме шила куртку, а госпожа де Ламбаль, с задумчивым взглядом, склонив голову набок, перебирала пальцами струны арфы под какую-то звучащую в ее голове мелодию.

Как только посол закончил кланяться и распрямился, он оказался наедине с королевой; все дамы вышли. Мария-Антуанеттаа протянула визитеру руку с диванчика, на котором сидела.

– Вы меня застали в большом расстройстве, господин де Мерси, – сказала она.

Граф посмотрел на молодую женщину, и его острый взгляд заметил ее недовольную мину, гримасу рта, подчеркивающую выступающую нижнюю губу; погасший взгляд и покрасневшие веки говорили о том, что она плакала.

– Ваше величество чем-то огорчены? – с сочувствием спросил посол.

– Ах, Мерси, если бы вы знали! – воскликнула молодая женщина. – Я только что получила письмо от сестры, аббатисы Пражской. Мария-Анна пишет, что недавно ей приснился кошмар: будто бы огромная окровавленная рука обрушилась на Европу и вырвала Французское королевство, оставив на его месте глубокую яму, полную пепла и трупов… Какое жуткое предзнаменование, мой друг, и это в начале моего царствования!

Посол, утопив подбородок в кружеве своего галстука, казалось, на мгновение задумался.

– Это не более чем сон, мадам, и лишь от вашего величества зависит, сбудется он или нет.

– Да услышит вас Бог, Мерси, но что я должна делать?

– Прежде всего, мадам, следовать советам вашей августейшей матери. Ее величество сильно беспокоится за вас. Она считает очень тяжелой свалившуюся на вас ношу. Не могу скрыть от вас, что ситуация во Франции критическая, финансы разрушены, она совершенно утратила престиж на внешнеполитической арене и находится в руках – простите мне эти суровые слова – легкомысленной и разложившейся аристократии, которой завидует снедаемая честолюбием буржуазия. Народ доведен до отчаяния нищетой, но еще верит в своих правителей и очень надеется на короля и на вас…

Мария-Антуанетта заломила руки:

– Но что же я могу, Мерси?

– Сами вы – ничего, мадам, но все через влияние, которое способны оказать, – громко объявил посол. Затем, понизив голос, елейно, убедительно, настойчиво, подкрепляя слова покачиванием парика и взглядами, продолжил: – Король, как вам известно, слаб, нерешителен, робок, он нуждается в управлении. Уступите ли вы эту роль его теткам, его братьям или какому-нибудь интригану, обуреваемому честолюбием? Нет, она принадлежит вам. Вы его жена, вы должны приобрести над ним абсолютную власть. Задача не легкая, но чего не сможет добиться красивая и ловкая женщина? Не атакуйте в лоб, поддерживайте его в трудные моменты и сможете все получить своей тактичностью, сочувствием и ласками.

– Моими ласками? Ему на них наплевать! Мне легче было бы растрогать статую.

– Будьте терпеливы, мадам, умейте ждать. Король замкнутая натура, которая может раскрыться неожиданно… В связи