Читать книгу "Антиохийский и Иерусалимский патриархаты в политике Российской империи. 1830-е – начало XX века - Михаил Ильич Якушев"

– с 1876 по 1888 г.

Давид Кушнер, опираясь на османские источники, предлагает развернутую и, на наш взгляд, более объективную характеристику некоторым губернаторам Иерусалимского санджака второй половины XIX века. Так, например, шурин великого визиря Махмуда Недим-паши (1871–1872, 1875–1876 гг.)107 по имени Фаик-бей (1876–1877 гг.) «не справился», по мнению Порты, с возложенными на него правительством обязанностями и был отозван в столицу год спустя после своего назначения в Иерусалим. Правда, по Другой версии, основной причиной его отзыва в Стамбул послужили интриги в Порте недругов смещенного садразама Недим-паши и подозрения в пророссийских взглядах, а вовсе не сигналы из Иерусалима от аянов и западноевропейских консулов, обвинявших пашу в коррупции и злоупотреблении властью (866, с. 277).

Были и другие примеры султанских наместников. К ним следует отнести мутасаррифа Сурею-пашу (1857–1863 гг.), твердого и умелого администратора-хозяйственника, сумевшего сохранить спокойствие и порядок в Палестине, несмотря на взрывоопасную обстановку в соседнем Ливане, сотрясаемом этноконфессиональными конфликтами. Таким же энергичным наместником был Иззет-паша (1864–1867 гг.), усмиривший «разбойничьи» бедуинские племена и сумевший улучшить деятельность окружной администрации. Его преемник, Назыф-паша (дважды губернатор Иерусалима: 1867–1869, 1872–1873 гг.), уделял пристальное внимание общественным работам в Палестине. При нем, в частности, была построена новая дорога из Яффы в Иерусалим. К числу наиболее выдающихся иерусалимских наместников можно отнести Мехмеда Рауф-пашу (1838–1923; 1877–1889 гг.), получившего известность не только благодаря рекордному по продолжительности сроку своего губернаторства, но и жестким мерам по укреплению безопасности в провинции, повышению эффективности административного аппарата и борьбе с влиятельными арабскими шейхами племен и аянами (там же, с. 277).

В этом «тюрко-арабском противостоянии» гораздо дальше Рауф-паши пошел Али Экрем-бей (1906–1908 гг.)108, единственный из губернаторов Иерусалимского округа, который, видимо, по неопытности и излишней горячности сместил с административных должностей свыше сорока чиновников из числа иерусалимских арабов-афандиййат по обвинению в коррупции и по подозрению в распространении опасных идей арабского национализма антиосманской направленности (867, с. 231–233). Будучи убежденным англофилом, Экрем-бей решительно выступал против муссировавшейся в Стамбуле идеи назначения на пост иерусалимского губернатора сановника из числа арабов, пользовавшихся в то время особым покровительством султана Абдул Хамида II. Али Экрем-бей был убежден, что в охваченной националистическими идеями «арабского возрождения» Палестине наместником султана должен был по-прежнему оставаться этнический турок (там же, с. 231). Жесткая антиарабская линия губернатора заставляла его друзей в Стамбуле не раз предупреждать мутасаррифа о том, чтобы тот не заходил слишком далеко в своем непримиримом конфликте с местными аянами, у которых в столице имелись высокие покровители в самом ближайшем окружении султана (866, с. 280). Интриги в столице за спиной иерусалимского губернатора вкупе с обвинениями арабского аянлыка в его адрес, а также вспыхнувшая в 1908 г. младотурецкая революция вынудили Али Экрем-бея написать великому визирю Мехмеду Кыбрыслы Камиль-паше (1908–1909 гг.) прошение об отставке с поста иерусалимского мутасаррифа, которое было принято (867, с. 233–234)109.

Размер жалования мутасаррифа начала XX века складывался из нескольких источников. Его губернаторский оклад составлял 8 тыс. 240 пиастров (курушей). При командировании Али Экрем-бея с должности второго секретаря обер-секретариата Мабейн-и Хумаюн110 на пост мутасаррифа Иерусалимского округа султан Абдул Хамид II повысил ему оклад до 10 тыс. пиастров111. Кроме того, Экрем-бею, как и его предшественнику, было разрешено надзирать за «частным султанским имуществом» (арзи-и сенийё) в Иерихоне с выплатой из Личного имперского казначейства за эту дополнительную функцию 2 тыс. пиастров. Паше также полагалась прибавка к жалованию еще в 2 тыс. пиастров за звание «почетного президента Имперской имущественной комиссии». Таким образом, ежемесячное жалование султанского наместника в Палестине составляло 14 тыс. пиастров. Мутасаррифу полагался также «особый секретный ресурс» как высшему должностному лицу, являвшемуся носителем и хранителем государственных секретов и тайн султанской власти в округе. Этот ресурс, не входящий в бюджет мутасаррифлыка, использовался губернатором для оплаты услуг секретных информаторов и агентов и, видимо, целиком уходил на содержание тайной полиции (хафийе) (867, с. 31).

В обязанности иерусалимского мутасаррифа входило следующее: управление аппаратом окружной османской администрации; сбор налогов с местного населения и перечисление в Стамбул доходов, получаемых от налоговых и таможенных сборов; поддержка порядка и внутренней безопасности в мутасаррифлыке. Мутасаррифу также поручалось содействовать развитию экономической жизни округа в интересах «материальной выгоды, как местного населения», так и османской казны (там же, с. 23–34).

Проблема особого статуса Иерусалимского округа представляла постоянную «головную боль» для Порты. Во-первых, полунезависимый от султанской власти египетский «вице-король» Мухаммад Али, сохранявший девятилетний контроль над Сирией и Палестиной, превращал Иерусалимский санджак в уязвимый в плане внутренней и внешней безопасности округ, граничащий с мятежным египетским эйалетом. Во-вторых, рост европейского консульского и духовного присутствия в Палестине, а также особая чувствительность вопроса о Святых местах вынуждали и османские власти уделять ему повышенное внимание, чтобы не допускать опасных конфликтов и сохранять баланс сил между европейскими державами. Сменив администрацию Мухаммада Али, Порта постоянно усиливала и расширяла Иерусалимский округ, доведя его статус чуть ли не до уровня «генерал-губернаторства» с правом его наместника напрямую общаться с центральным правительством112. В конце концов, в 1874 г. центральное правительство наделило Иерусалимский мутесаррифлык беспрецедентным административным статусом, предоставив его губернатору де-факто расширенные полномочия вали («генерал-губернатора»), правда, без присвоения ему де-юре ранга трехбунчужного паши (866, 275; 867, с. 23). Неоднократно предпринимаемые иерусалимскими пашами и Портой в начале XX столетия попытки преобразовать Иерусалимский мутесаррифлык в вилайет так и не возымели успеха. Одновременно происходило падение авторитета и влияния мутасаррифов в Палестине, что свидетельствовало не только об ослаблении османской провинциальной администрации, вызванном внутриполитическими проблемами в империи, но и об упадке доверия местного населения к центральной султанской власти.

В конце XIX – начале XX века в Османской империи господствовали различные идеологические движения и течения – панславизм, панарабизм и пантюркизм. Все они, так или иначе, провозглашали своей целью объединение своих этнических групп в некую единую общность – османских подданных-османлы.

Идеология этих националистических движений продолжила дело османских реформ XIX века, направленных на размыв устоев старой османской системы миллетов. Это влияло и на изменение политического лексикона, в котором стали появляться такие понятия, как «османская нация» (умет-и османийе, или кавм-и османы), «родина» (ватан). Еще в указе 1856 г. была провозглашена цель укрепления «сердечных уз патриотизма (ревабит-и кальбие ватандаси)», которые должны были сплачивать всех султанских подданных (859, с. 28). Само же понятие «миллет» в немусульманском сообществе постепенно трансформировалось в «миллийет» в значении «национальность», «народ» или «нация», которое употребляется до сих пор, утратив религиозную коннотацию (там