Читать книгу "Иная кровь - Вера Александровна Петрук"

не твое дело?

— Тогда будешь искать выход из пещер сам. Уж я найду способ убедить Тупэ, что ты опасный лгун, и нам лучше идти порознь. Я, между прочим, тебя спас, а ты даже спасибо не сказал.

— У тебя какие-то проблемы с самомнением, гомункул Кай, — произнес грандир. — И, похоже, со слухом тоже. Я не говорю «спасибо» дважды. Ну и чего ты хочешь? Денег? Когда мы выберемся, можешь прийти в храм и попросить награду за мое спасение. Тебе заплатят.

— Не хвались тем, чего у тебя пока нет, — фыркнул Кай. — Твои власть и богатство остались там, на земле, а здесь, под землей, мы на равных. Я не привык доверять людям. Никто не знает, что ты сделаешь, когда окажешься на поверхности, а сказки рассказывать всякий может.

— Тебе следовало быть поласковее, гомункул, — хмуро ответил Валентин. — И осторожнее. Я знаю Соломона. Он опасный человек, и если ты бежишь от него, то Храм Калюсты может оказаться единственным местом, где ты сумеешь укрыться. Церковь Единого — это, прежде всего, Патронаг, и мы, его грандиры. Туда не берут первых встречных. Я могу отблагодарить тебя за спасение и, например, спрятать в храме, однако хочу предупредить. Мое чувство благодарности велико, но не безгранично. Впредь веди себя вежливее. Если не из уважения ко мне, как к человеку, то хотя бы из уважения к моему духовному сану. Я все-таки грандир, а не какой-то там экзарх или наставник.

— Во-первых, я и мои проблемы с Соломоном тебя не касаются, — сказал Кай, стараясь успокоить бешено бьющееся сердце. — Во-вторых, я не собираюсь всю жизнь скрываться и прятаться за стенами храма. И, в-третьих, мы в пещерах, а здесь, поверь мне, другая иерархия. Кто больше знает, тот и выше стоит. Тупэ знает, как выбраться наверх, какую воду можно пить, и по каким тоннелям идти. Поэтому сейчас он главный. Если мы с ним разминемся, то я тоже не пропаду. Возможно, мне понадобится больше времени, но как-нибудь из-под земли да выползу. А вот ты, судя по твоим навыкам, а вернее, их отсутствию, скорее на гомозуля наткнешься или на Корпус твой. Поэтому, если говорить о вежливости и ласковом обращении, то это тебе следует пересмотреть свое поведение. Перестань командовать Тупэ и морочить ему голову.

— Не люблю повторять, но все же ты больше глупый, чем смелый, — кивнул сам себе Валентин и поглубже зарылся лицом в шарф, показывая, что разговор закончен.

— Ну, знаешь! — Кай с трудом удержался, чтобы не схватить человека за отвороты плаща. Он вряд ли осмелился бы это сделать, потому что ткань все еще оставалась удивительно белой, а у него были такие черные пальцы. Чувства владельца его не волновали, но вот белая ткань в пещерах, как и любая другая чистая одежда, была такой редкостью, что у него не поднялась бы рука ее запачкать.

— Пещеры — это не прогулка по садовым дорожкам, — прошипел он. Картинка гуляющего между розовых кустов Валентина, нюхающего цветы, представилась так отчетливо, что Кай потряс головой. Дорожденные сны еще долго будут терзать его своими иллюзорными образами. Ему нужны были собственные воспоминания — ему нужно было на поверхность.

— Впереди много опасностей, — сказал он спокойнее. — Мы должны доверять друг другу. Я не хочу знать всю историю твоих отношений с Корпусом. Просто скажи, что ты делал в той пещере. Хотя бы для того, чтобы я мог спокойно поворачиваться к тебе спиной.

Валентин открыл было рот, но Кай перебил его.

— Я не Тупэ — запомни это, пожалуйста. Я знаю, что в том озере был самодел Калюста, Бог, который помог мне бежать и который является, похоже, единственным, что нас объединяет. И не надо сказок про Хищиду. Каждый сам для себя решает.

— Заблуждения присущи всем людям, — улыбнулся грандир. — Не буду с тобой спорить, по крайней мере, здесь. Какую же ложь тебе придумать, раз ты не хочешь слышать правду?

— Сначала расскажи, чем ты там занимался.

— Звучит, как обвинение, — Валентин поднялся, и Кай вдруг понял, что тот выше него на голову. Открытие было не очень приятным. — Хорошо, попробую объяснить. Так получилось, что я знаю, как извлекать из грибка, прости, Калюсты, кое-какие лекарственные соки, которые изучает Корпус в своих лабораториях. Эти соки называются ликвором, и это вещество нельзя добыть ни одним промышленным способом. Прими это как факт. Моя семья принадлежит к роду древних знахарей, среди которых знания о добыче ликвора передавались от отца к сыну. Солдаты-дезертиры захотели легких денег, похитили меня и заставили извлечь этот сок, чтобы потом продать на черном рынке и разбогатеть. Ликвор — так называется это вещество — стоит дороже золота. Вот и вся история. Ну как, подходит тебе эта правда?

Кай осторожно кивнул.

— Почему же тогда самодела боятся, если из него можно получить лекарство? И в чем, кстати, польза этого… ликвора?

— Люди боятся самодела по многим причинам, — вздохнув, ответил Валентин. — И правильно делают. Свойства ликвора только изучают, но считается, что в нем — лекарство от смертельных болезней, например, от лихорадки Гура. Сегодня Корпус — это единственная организация, которая обладает такими технологиями. Однако самодел может, как исцелить, так и погубить. Пока что Корпусу не удалось найти такого лекарства.

— А почему ты им тогда не помогаешь? Может, если бы у Корпуса было больше ликвора, тогда и лекарство они нашли бы быстрее.

— Все хотят жить, — улыбнулся Валентин. — В своих лабораториях Корпус использует не добровольцев, а тех, кому не повезло. Я не могу потворствовать их чудовищным опытам, потому что Калюста — это жизнь, а не смерть. Но даже если Корпус и найдет лекарство от смертельных болезней, Дети Неба будут продавать его избранным за бешеные деньги, а бедные как умирали, так и будут умирать. Этого я тоже не могу допустить, потому что Калюста — это равенство всех людей. Ко всему добыча ликвора очень опасна. Храм вынужден поставлять ликвор Корпусу в ограниченных количествах, но каждый раз мы сильно рискуем. Когда ликвор формируется в те самые голубые капли, которые ты видел, самодел чувствует себя так, словно ему пускают кровь. Это мои фантазии, конечно, и возможно, Хищида вообще ничего не чувствует, но факт в том, что мы насильно забираем ее соки. Были случаи, когда самодел набрасывался на добытчика ликвора, захватывал его и превращал в чанта. Ты слышал о чантах?

— Немного, — кивнул Кай, невольно отметив, что слушать Валентина было очень интересно. У него был обворожительный голос, который затягивал в любую историю, делая ее удивительно правдивой.