Читать книгу "1991. Заговор? Переворот? Революция? - Леонид Млечин"

— А кто-то из ваших подчиненных за вами присматривал?

— Стукачи всегда были. Но по призванию, не по назначению, не по должности. Кадровый аппарат оценивает деловые, моральные качества сотрудников, пишет аттестации… Кадровик приезжал, иногда пытался кого-то «агентурить», но если коллектив нормальный, то все в порядке. Был у меня подчиненный, который с ребятами выпил в гараже, а потом заложил их кадровику. Когда шло разбирательство, его спросили: а ты-то сам пил? Он ответил: пил, но с отвращением.

Сидели мы рядом с милицией, но за металлической дверью, у нас же и шифровальный отдел, и оперативная связь.

— А как же вы проводили встречи с агентом в небольшом городе, где все друг друга знают?

— Автоматическая телефонная связь отсутствовала. Специфика небольшого города. Телефонный коммутатор был ручной. Снимаешь трубку, отвечает телефонистка. Ты ее знаешь, и она тебя. Телефонистки различали по голосам всех сотрудников КГБ, наш телефон был, как сейчас помню, 2–62. «Анечка, найди мне такого-то». Агенту так не позвонишь. Отработали с каждым условия связи. Появляешься с каким-то условленным предметом в руке, на глазах у него помаячишь, он понимает, что надо выходить на связь. Подбирали явочные квартиры, хозяева которых были согласны — иногда за вознаграждение, иногда бесплатно — предоставлять свое жилье сотрудникам органов государственной безопасности для конспиративных встреч.

Как правило, встречались в вечернее время. В темноте. Идешь, проверяешься. Непросто, прямо скажем. Эта специфика многих угнетала. Некоторые не выдерживали, уходили. Бывали и нарушения конспирации, что приводили к расшифровке агента. Это чрезвычайное происшествие. Сразу приказ по управлению. За расшифровку — наказывали. К соблюдению конспирации относились очень строго.

— В вашей профессии надо уметь ладить с людьми. Это у вас от природы или научились?

— Думаю, в комитет и подбирали тех, кто способен устанавливать отношения, разговаривать, избегать конфликтов. Мы, конечно, не близнецы. Все разные, одни более замкнутые, другие более общительные… Но все обязаны уметь работать с людьми, располагать к себе. Это сложно. Познакомиться с человеком, завербовать его, убедить работать на нас и приносить полезную информацию… Доказать, что это важно для страны. Не всегда получалось.

— А вы готовились к разговору с человеком, которого надо к себе расположить? Настраивали себя? Продумывали план беседы?

— Конечно. Экспромты исключены. Как правило, заранее собираешь информацию о собеседнике. Подбираешь аргументы, доводы. Не всегда это на бумажке пишется. Достаточно в голове держать.

— А есть ли какой-то шаблон, набор методов, которые помогают?

— Шаблоны не исключались. Система аргументов иногда годами формировалась. Конечно, я пользовался этой системой в разных вариациях. Не обязательно изобретать что-то принципиально новое. С древних времен агентурная работа строится на убеждении и на принуждении. Методы хорошо описаны в учебниках. Мы их изучали на курсах повышения квалификации. Учились у старших товарищей.

— Вербовочная работа не у всех получается. Но у вас, у человека, умеющего ладить с людьми…

— Ладить с людьми, разбираться в людях и вербовать — разные вещи. У некоторых получалось прекрасно ладить с людьми. Душа компании. А как подходит к вербовочной беседе, начинает заикаться, краснеть или бледнеть. Не в состоянии преодолеть какой-то комплекс внутри себя. Бывали непростые ситуации, поверьте мне. Приходит мой агент в Нижневартовске. Мнется. Его друг собрался выехать за границу и там остаться. И я должен вынудить его написать донесение на собственного друга. Непросто. Убеждаешь, что друг, оставшись за границей, может нанести вред нашей стране…

В 1975 году в КГБ СССР готовили развернутый документ о работе городских и районных аппаратов. Молодого офицера Иваненко вызвали в Москву к заместителю председателя КГБ Владимиру Петровичу Пирожкову, чтобы он рассказал о своей работе. Вот тогда Иваненко познакомился с начальником Инспекторского управления КГБ генерал-лейтенантом Толкуновым, который в его жизни сыграет важную роль. Ива-ненко свой доклад переписывал десять раз. Когда он к попал к Сергею Васильевичу Толкунову, тот посоветовал:

— Капитан, ты просто расскажи, как работаешь.

Иваненко докладывал десять минут. Все остались довольны. Работа Нижневартовского горотдела получила хорошую оценку.

— Владимир Петрович Пирожков, услышав, что у нас в городе нет АТС и телефонистки всех по голосам знают, предложил выделить Нижневартовску служебные рации — для связи с негласными помощниками. Я не знал, плакать или смеяться…

Пирожков был партийным работником, с должности второго секретаря алтайского крайкома в 1968 году его утвердили начальником управления кадров КГБ. Потом он два года был секретарем парткома комитета. А в 1971 году стал заместителем председателя и оставался на этом посту двадцать лет! Получил погоны генерал-полковника. Но реальной жизни оперативного работника не понимал.

Сергей Васильевич Толкунов спас положение:

— Как он с рациями будет работать? С собой, что ли, таскать по городу? Как это будет выглядеть?

В те годы шло бурное освоение нефтяных месторождений. Нефти больше стали добывать, в Нижневартовск поехали иностранные специалисты, да и население увеличилось. Когда Иваненко приехал, было пятьдесят тысяч человек населения. А когда уезжал — двести пятьдесят тысяч! Горотдел перевели в первую категорию. Штат вырос вдвое, появилось у Иваненко одиннадцать подчиненных. И его должность стала полковничьей — служи!

Виктор Валентинович проработал в Нижневартовске пять лет. Пока не вернули в Тюмень в аппарат областного управления.

Во время одного из совещаний в 1979 году пригласил начальник управления:

— Есть предложение тебя с повышением забрать обратно, в областное управление. Заместителем начальника отдела контрразведки. Возражаешь или согласен?

Виктор Иваненко:

— Честно говоря, пять лет на одном месте — приедается. Я уже в Нижневартовске каждую собаку знал, да и меня все знали. И проводить ночные встречи с агентами тяжеловато стало. Плюс общественных нагрузок навалили: и депутат, и член горкома. Так что я был рад, честно говоря, что уезжаю. Но немножко и грустно, потому что все-таки пять лет отдано. Прилетаешь, в иллюминаторе видишь — факелы горят, вот родной дом…

Вернулся в Тюмень. Проработал несколько лет заместителем начальника отдела контрразведки. Когда по всей стране стали создавать шестые отделы, которые занимались экономикой, Иваненко доверили самостоятельное подразделение. Через год заместителя начальника управления Станислава Александровича Цаплина забрали в Москву, в Инспекторское управление. Иваненко занял его кресло.

Вообще-то Иваненко еще тогда хотели перевести в столицу. Во второй главк (контрразведка) КГБ СССР. Но начальник управления не отпустил. Предложил стать его заместителем. Это уже номенклатурная должность. Иваненко вызвали в столицу — знакомиться. С ним побеседовали в управлении кадров. Повели в ЦК партии, в отдел административных органов, который курировал органы госбезопасности, внутренних дел, вооруженные силы, прокуратуру и суд.