Читать книгу "Отравленный трон - Селин Кирнан"

Кошка взглянула на нее, брезгливо сморщив нос:

— Какое мне дело до твоих печалей, человек? Я пришла, чтобы отомстить тому-кто-предал-наше-доверие. Вот и все. Я хочу воспользоваться тобой как орудием для его свержения. Не говори мне о своих скорбях. Я презираю их. Мы все презираем их, ибо они ничто.

Винтер почувствовала, как слезы покатились у нее по щекам от ужасной кошачьей ненависти.

— Но ведь я ничего не сделала… — прошептала она. Кошка встала и снова выгнула спину с хриплым раздраженным мяуканьем:

— Ааахх! Замолчи, заткнись ты, тварь. Мне наплевать. Выслушай то, что мне велено тебе передать, и выполни это! Вот и все, что от тебя требуется.

— Я не собираюсь делать что-то для свержения короля! — сказала Винтер, в ее голосе вдруг зазвучала сталь. — Я не стану помогать вам в уничтожении короны.

Кошка обратила на нее хитрые глаза и улыбнулась, показав острые, как иглы, зубы.

— Выходят призраки, — проговорила она. — Уже сейчас, в эту минуту, они готовы восстать.

Кошка шмыгнула по столу, и ее улыбающаяся мордочка оказалась почти вплотную к лицу Винтер.

— Они разрушат планы твоего друга, того, кто королю сын, но не наследник.

— Рази? — воскликнула Винтер, вскакивая со стула.

— Да, Рази.

— Отведи меня к нему! — воскликнула Винтер, и кошка улыбнулась чуть шире.

Следуя подсказкам, Винтер проскользнула через скрытую панель в приемную. Они прошли мимо двери в комнату Рази и пробрались дальше, в лабиринт, — там было темно, хоть глаз выколи. В проходах за стеной было очень пыльно. Кошка не разрешила Винтер взять с собой свечу, сказав, что свет может их выдать, так что Винтер пришлось следовать за ее голосом, ведущим ее через непроницаемую темноту. Кошка примостилась у нее на плече, шепча указания на ухо, — девочка чувствовала у себя на щеке горячее дыхание с запахом сырого мяса.

Она вела рукой по стене, чтобы не упасть, но иногда стена вдруг исчезала и ледяной сквозняк набрасывался на нее, когда она перебегала перекресток. В эти минуты ее охватывал леденящий страх, будто она ступала по краю бездны. Ей казалось, что рядом с ней зияет пустота и ее нога в полушаге от бездонной утробы тьмы, — девочка была убеждена, что если поскользнется, то будет вечно падать в бездонную тьму. Ее грызли сомнения, насколько можно было доверять этой кошке, которая, несомненно, горела ненавистью и даже не представилась. Но через несколько шагов стена снова появлялась под пальцами — осязаемая поверхность, похожая на якорь в темноте.

Казалось, они шли целую вечность по бесконечным, затянутым паутиной коридорам с деревянными панелями на стенах. Иногда они слышали голоса, чаще всего приглушенные, но иногда и громкие; иногда раздавалась музыка. Время от времени через трещину в дереве пробивался тонкий лучик света, и Винтер мысленно благодарила кошку за то, что та запретила ей взять свечу.

Они спускались по ступенькам. Они делали бесчисленные повороты. Воздух становился все холоднее и холоднее, и Винтер поняла, что они, наверно, спустились в погреба. Или в темницы под сторожевой башней.

— Пришли, — прошипела кошка, — теперь налево.

Винтер очутилась в очень коротком сводчатом коридорчике. Из главного коридора, который был всего в девяти-десяти шагах от них, пробивался тусклый свет факелов.

Они были глубоко-глубоко под землей, в самой тайной темнице дворца. Винтер колебалась, испуганная; воздух был такой холодный, что вместе с дыханием изо рта вырывался пар.

— В конце этого коридора поверни направо и спустись по лестнице, — приказала она кошке. — Скажи сыну-но-не-наследнику, что призраки расстроят его планы. Скажи, чтобы он поспешил со своим расследованием.

Откуда-то сверху эхом раздавались отдаленные вопли. Страшные вопли, вовсе не похожие на крики Хезер Куинн или кошек перед смертью. Вопли нестерпимых мук.

Винтер вдруг охватила паника. Что она здесь делает? Что ей придется здесь увидеть? Она попыталась отступить назад, в тайный коридор, чтобы убежать обратно в свои комнаты и забыть об этом дурацком поручении. Но кошка вдруг соскользнула с ее плеч и, не успела она повернуть, исчезла, мелькнув прочь, как дымок от задутой свечки. Не было больше пути назад, не было проводника в угольно-черной тьме коридоров. Теперь ей оставалось только идти вперед, что бы ни ожидало ее там.

Винтер медленно шагала по коридору, и крики звучали все громче. От визгливых, заходящихся в рыданиях бесконечных воплей тошнота подступала к горлу, колени подгибались, а в животе бурчало.

Девушка повернула за угол и оказалась на верхней площадке короткого лестничного пролета. Она прижалась к стене, словно пытаясь слиться с камнем. Крики слышались здесь так ясно, в них было море человеческого страдания. Она задыхалась от ужаса и отвращения. Она поняла, что всхлипывает, но не могла сдержаться.

Лестница вела вниз, в какую-то каморку. Нижние ступени заливал тусклый свет, тени шевелились, ползя вверх по стенам пролета, чертя на камне отвратительные узоры. Узник — несчастная, кричащая, измученная жертва, испускавшая эти звуки, — был совсем рядом к подножию лестницы.

Стоит ей спуститься на три — пять ступеней — и она увидит его. Она увидит, что с ним делают и кто это делает.

Она чувствовала запах огня, дыма, горящей плоти и волос.

Она разобрала отрывистые, захлебывающиеся слова среди сплошного потока нечленораздельных воплей. Просьбы, обещания, мольбы.

Как может человек слышать такое и при этом продолжать причинять такую боль? Как может кто угодно, по какой угодно причине?

— Что, во имя Бога, ты здесь делаешь?

Хриплый, испуганный шепот с той стороны коридора. Она повернула голову и встретила взгляд огромных испуганных глаз Кристофера. Утопая в сумраке, он прислонился к стене напротив так, будто едва мог стоять. Лицо у него было осунувшееся и испуганное, от него несло рвотой.

— Ты не должна быть здесь! — воскликнул он высоким от тревоги голосом. — О господи! Ты не должна быть здесь!

Вопли на минуту стихли, сменившись стонами и рыданиями, — и они повернулись на свет. Послышался короткий разговор вполголоса. Тонкая лента неразборчивых умоляющих причитаний. Жесткие, нетерпеливые слова. И снова просьбы, растущие до умоляющих криков: «Сжалься, сжалься, о господи, сжалься». И затем — снова тот же ужасный страдальческий вопль, те же захлебывающиеся, булькающие крики, от которых ноги у Винтер подкосились и она упала на колени.

Вдруг свет заслонила тень, размытая и клубящаяся, будто шла через дым, а потом вверх по ступеням к ним быстро приблизилась высокая фигура. Это был Рази. Винтер его едва узнала. Углы его рта опустились так низко, что лицо стало безобразным. Глаза были похожи на раскаленные угли в глубине смоляных ям. Он был весь измазан сажей и кровью и лоснился от пота. Он был похож на вылитое из бронзы чудовище: страшная и испуганная горгулья, которую вынудили смотреть на ад.