Читать книгу "Херувим. Книга I - Полина Дашкова"

После ужина в ресторане они с Эвелиной обнаружили в машинетруп шофера Гоши. Когда прошел первый шок, Эвелина дрожащими руками вытащила изсумочки свой мобильный и прошептала:

- Что там нужно набрать? Кажется, 02?

Стас молча взял у нее аппарат, но вместо того чтобыпозвонить в милицию, выключил его, захлопнул крышку и, схватив Эвелину за руку,потащил ее прочь от проклятого "Мерседеса" в сторону Тверской.

- Ты что, с ума сошел? Так нельзя! - испугалась она, однакопокорно поковыляла за ним на своих тонких высоченных каблуках. Они влезли впервую остановившуюся машину. Догадливая Эвелина назвала свой адрес и молчалавсю дорогу, ласково поглаживая руку Стаса.

Когда они оказались в квартире, он запер дверь на все замкии задвижки и отправился в спальню, на ходу сбрасывая одежду прямо на пол.Улегся в постель, забился с головой под одеяло. Эвелина разделась аккуратно, неспеша, смыла макияж и юркнула к нему. Он дрожал, зубы отбивали мелкую дробь.Она принялась утешать его, целовать, и получилось все удивительно хорошо,нежно, страстно, как бывало только в самом начале их романа.

В полночь Эвелина напоила его молоком с медом, с ложечки,как маленького. Он не стал рассказывать ей ничего, выдумал вполнеправдоподобную историю о том, что у шофера Гоши были проблемы, связанные с егопрежней службой.

- Кажется, он когда-то служил охранником в зоне, урки,которых он охранял, могли отомстить. Потом он стал служить в ФСБ и тоже могнажить врагов.

- Тогда почему мы сбежали? - резонно спросила она.

- Потому что у меня депрессия и совершенно нет сил общатьсяс ментами, давать показания. Ну представь, что было бы дальше. Протокол,допрос, понятые, вонючая ментовская, хамские придурки продержали бы нас с тобойдо утра. Но главное, мне пришлось бы опознавать Гошу, а я жутко боюсьпокойников. Меня тошнит от них, может вырвать.

- Но ведь все равно никуда не денешься. Это твой шофер,машина принадлежит твоей фирме, и после того, как мы сбежали, вопросов будетеще больше.

- И вовсе мы не сбегали, - задумчиво пробормотал Стас, - мывообще ничего не видели. В ресторане здорово выпили, и ты поймала такси, а япросто забыл о том, что меня ждет Гоша.

Эвелина поднялась, запахнула халат, унесла чашку и вернуласьиз кухни с сигаретой.

- А если кто-то видел нас? - тихо спросила она послеглубокой затяжки.

- То есть?

- Ну мы же с тобой довольно долго крутились у машины,дергали дверцы, совали руки в окно. Теперь представь, что убили его занесколько минут до нашего появления.

- Ой, прекрати, - поморщился Стас, - кто нас мог разглядетьв темноте, тем более запомнить? Это во-первых. А во-вторых, надо бытьпараноиком, чтобы меня заподозрить.

- А ты думаешь там нет параноиков? - хрипло хохотнулаЭвелина.

- Ну допустим, они там все слегка сдвинутые. Однако у меняесть живой свидетель. Ты, Линочка, была со мной весь вечер. Ты видела, как явылез из машины, в которой сидел шофер Гоша, живой и здоровый. Ты отличнопомнишь, что я никуда не отлучался, пока мы ужинали.

Она ничего не ответила, просто прикрыла глаза. Он погладилее по коленке. Она отстранилась и тяжело вздохнула. Он вспомнил, что Эвелина немогла видеть, как он вылезал из машины, потому что опоздала минут на десять. Онуже ждал ее у входа в ресторан, а машина стояла в соседнем переулке. Пока ониужинали, он выходил и его не было довольно долго. Он выходил в туалет и провелтам много времени по вполне естественным причинам. У него иногда случаютсяпроблемы с желудком. Впрочем, это не существенно, потому что выйти из ресторанана улицу так, чтобы не заметил швейцар, невозможно.

- Если решил взять меня в сообщницы, выкладывай всю правду,- проговорила Эвелина чуть слышно.

- Какую правду? О чем ты?

- О чем я? - Эвелина рухнула рядом с ним на кровать и, глядяв потолок, медленно, по слогам произнесла. - Обе твои карточки почему-тозаблокированы. Твой шофер Гоша сидит в машине и ждет тебя с пулей во лбу. Тывместо того, чтобы вызвать милицию, сбегаешь и прячешься у меня. Чтопроисходит, Стас?

- Разве я у тебя прячусь?

- Радость моя, телефон твой мобильный за это время ни разуне заверещал. Ни разу. Обычно он у тебя включен круглые сутки. Первое, что тыделаешь, войдя в мою квартиру, ставишь его на зарядку. Зарядное устройствотаскаешь с собой. Ты жить не можешь без мобильника, даже в моменты страсти. Асейчас ты его вырубил.

- Просто я очень соскучился по тебе, Линуся, и не хочу,чтобы нам мешали.

- Я тронута. Я почти рыдаю. За это время ты никому непозвонил, вообще никому. Даже папочке с мамочкой.

- Они у меня старые. Они спят ночью.

- Ну, я думаю, убийство твоего шофера - вполне уважительнаяпричина, чтобы их разбудить.

- Слушай, хватит, и так тошно.

- Вот и поделись с товарищем душевной болью. Авосьполегчает.

- Я сказал, депрессия у меня, - невнятно пробормотал Стас,отвернулся и накрылся с головой одеялом.

- Ну как хочешь. Я думаю, дело совсем в другом. Ты слишкомгрубое, примитивное существо для депрессий. Просто на твою фирму наехаланалоговая инспекция, братки, конкуренты или все вместе. Утром в банки не забудьпозвонить насчет карточек,-она зевнула и повернулась к нему спиной.

Стас не мог уснуть. Его бил нервный озноб, он ворочался,мешал спать Эвелине и после часа мучений она заставила его выпить три таблеткиснотворного. Он проспал как убитый до половины первого, не слышал, как Эвелинаушла и проснулся от телефонного звонка.

После душа он поплелся на кухню, сварил себе крепкий кофе,заляпал гущей плиту. Телефон опять заурчал, Стас вздрогнул и разбил фарфоровуюсахарницу. В трубке молчали. Он хотел сразу бросить ее, но отчетливо услышалмузыку. Это не были обычные звуковые вкрапления, попадающие на линию израдиоэфира. Кто-то специально поднес трубку к магнитофону. Он узнал"Битлз". Невозможно было не узнать, поскольку звучала хрестоматийнаяпесня "Естедей".

Продолжая держать трубку, Стас достал веник, совок, чтобыубрать осколки и рассыпанный сахар. Ему пришло в голову, что у старушки Эвелинызавелся чокнутый поклонник, который развлекается таким подростковым способом.Внезапно сквозь музыку приятный женский голос отчетливо произнес:

- Ты, Герасимов, глупая обезьяна.

Затем смех и короткие гудки.