Читать книгу "Ветер и вечность. Том 1. Предвещает погоню - Вера Камша"

Это было смешно, но именно в этот миг маршал понял: Анастас никуда не денется. Как это следовало из явления придурочного при всех своих многочисленных талантах слуги, Карло бы объяснять не взялся, он просто знал, что завтрашний день принадлежит ему. И… Лидасу.

– Давай соуса! – велел командующий. – И Фуриса разбуди, а завтра «вечер» сделаешь. По всем правилам и со всеми специями!

2

До поездки к Валентину Арно полагал почтение к старости само собой разумеющимся, однако граф Лукас заставил виконта многое переосмыслить. В частности, постулат о том, что стариков надо если не уважать, то хотя бы делать вид. Умней всего было бы старого дурака не слушать, но голосом тот почти равнялся Катершванцу, только Ужас Виндблуме поучал по делу, а вот ужас Васспарда…

– Ваше спокойствие, герцог, – вещал охотничек, – вызывало бы безусловное уважение, если б не являлось следствием бесчувственности, которую вы, как это ни прискорбно, унаследовали от отца и деда. Для главы рода это предпочтительней самоуверенной вспыльчивости, которой отличался ваш покойный брат, но благородный человек, даже не испытывая должных чувств, в определенных обстоятельствах обязан их выказать. Продолжая уклоняться от сыновнего долга, вы рискуете, что ваше чудесное спасение станут объяснять не самым приятным для вас образом.

– Каким же? – Валентин пригубил «Змеиной крови», он был спокойней сахарницы. Это Арно со злости отхлебнул чуть ли не полбокала и едва не подавился. К счастью для Лукаса.

– Когда из застенков выходит лишь один мужчина, – развил тот свою мысль, – весьма велика вероятность того, что он купил свою жизнь предательством.

– А чем, – услышал собственное шипенье продышавшийся виконт, – купил свою свободу единственный мужчина, вовсе не угодивший в застенки?

– Не думаю, что тебе в самом деле интересен ответ на этот вопрос, – Валентин неторопливо водрузил бокал на украшенный спрутом поднос. – Господин Альт-Гирке, благодарю вас за возможное объяснение моего, как вы выразились, чудесного спасения. Прошу нас с моим другом простить, мы вас покидаем и увидимся только во время молебна. К завтраку я, как вы понимаете, не выйду.

– Вы не уйдете, пока ваш гость не объяснит свои намеки, – старикан довольно шустро для своих лет поднялся. – Вы привезли его в Васспард и несете полную ответственность за его слова.

– Ответственность за свои слова, – с наслаждением закусил удила упомянутый гость, – несу я, но первым объясняется тот, кто начал требующий объяснений разговор. Если он, само собой, не бредил, в вашем возрасте это вполне вероятно.

– Боюсь… боюсь, мне предстоит разговор с вашей матерью.

– Правильно делаете, что боитесь. – Мать, похоже, уже куда-то вылила поданный дамам здешний шадди и теперь щурилась на пороге. – Я груба и неженственна, а посему оставьте-ка нас с графом наедине. Валентин, прошу меня понять, некоторые вещи я предпочитаю объяснять без свидетелей.

– Благодарю вас, сударыня, – Придд отвесил дворцовый поклон, вскочивший же Лукас так и торчал сухостоиной. Странно, почему он бреется, вроде бы Человек Чести, и на тебе – ни усов, ни бороденки!

– Матушка, имейте в виду, этот господин упивается гнусными инсинуациями.

– Спасибо, дитя мое, я свое мнение уже составила.

Придд, разумеется, вышел медленно и даже не подумал хлопнуть дверью. В смежных комнатах были только слуги, дамы то ли еще вкушали десерты, то ли мать им подбросила для обсуждения что-то семейное и тактично удалилась. Все равно скоро вылезут, пусть и не все.

– Ты как хочешь, – объявил виконт, – но на сегодня с меня твоих родственников хватит. Почему ты не прибьешь хотя бы Лукаса? Всех можешь, а его нет?

– Могу, – Валентин выглянул в окно. – Темнеет, но прогуляться можно… Я, как ты выражаешься, не прибиваю этого господина по просьбе твоей матери.

– Мне спросить «вот как» и по чему-нибудь побарабанить?

– Могу добавить, что Лукас уцелел, потому что раздражал отца и тот его предпочитал не принимать. Соответственно, его не оказалось в Олларии. Лучше надеть шубы, морозно.

Арно только плечами пожал. Когда они с Приддом научились молчать друг с другом, он не заметил, но выходило не хуже, чем у Ли с Рокэ.

3

Присутствие отца Ипполита Капраса не удивило – уж если Микис исхитрился навязаться отправлявшимся «рыбачить» офицерам, то клирика, которого почитает сам Фурис, не взять просто не могли. Что ж, пусть будет… Карло глядел на пристроившегося к Николетису священника и вспоминал странный вечер с не то покушением, не то просто глупостью и талигойской песней. Пьетро старательно выпевал чужие слова, и над сжавшимся от ужаса городом вставала луна, предвещая что-то неотвратимое. Отец Ипполит не выдержал, вышел, почти выскочил, а еще живой Лидас, подперев лохматую башку кулаком, требовал петь дальше. Он старался запомнить, и он сперва запомнил, а потом и написал. Как оказалось, о себе… А, к Змею, не до памяти, по крайней мере – сейчас!

Карло коротко велел Фурису вести совет и, злясь на себя за неуместные сантименты, уткнулся в карту. Свалившиеся на его голову провинции маршал представлял всяко не хуже сидящих по резиденциям губернаторов, но в каждую рощу нос не сунешь, так что проверить напоследок не мешало. Избранные доверенным куратором для изничтожения подлой «рыбины» офицеры обсуждали предстоящее, Фурис уточнял и тут же записывал, Капрас слушал, не отрывая взгляда от тщательно расчерченного листа. Вмешиваться нужды не было, говорили строго по делу и каждый за себя, как и нужно перед боем, пусть и небольшим. Выбрали лучшие, по мнению Василиса с Николетисом – им же там и драться, – позиции, прикинули потребное для своевременной доставки текущих рапортов время, и доверенный куратор торжественно зачитал диспозицию, после чего оба полковника уставились на командующего: ему же утверждать. Именно, что ему.

– Господа, – Карло поднялся, хоть этого на провинциальном, как бы выразился Турагис, «советике» совершенно не требовалось, – план толковый, и я его утверждаю, но Анастаса нужно вздернуть. Вешать труп мне бы не хотелось, так что брать негодяя будем живьем. Фурис, давайте вашу бумагу.

– Диспозиция для господина командующего, – бывший писарь незамедлительно пододвинул ждущий подписи лист. – Вынужден, однако, оговорить, что при всей желательности захвата возмутительного Анастаса, дабы он впоследствии был подвергнут заслуженному наказанию, это трудновыполнимо, в связи с чем гарантий, что изменника удастся пленить, исполнители дать не могут. Полковники Василис и Николетис приложат все усилия, но я прошу разрешения внести в приказ оговорку, исключающую взыскание в случае неисполнения вашего пожелания.

– Внесите, – не стал спорить Карло, – хотя можно бы уже и понять, что я не Забардзакис!

– Люди это понимают, – отец Ипполит, разумеется, не мог не влезть! – Вы никоим образом не самодур и без вины под суд никого не отдаете и чинов не лишаете.

– Все равно, – насупился Василис, – не справиться с задачей нехорошо, а сам этот… не сдастся.