Читать книгу "Крик молчания - Миранда Ли"

— Ради бога, Одри, я не понимаю, какую связь имеет мое супружество с Мойрой и нашими с тобой взаимоотношениями. То, что было в моей жизни прежде, ушло в прошлое. Оставь его там, пожалуйста! Мне понадобился целый год, чтобы пережить ощущение вины по отношению к Мойре!..

— Ви… вины? — заикаясь, повторила она. — Вины за что?

— Сколько же вариантов ответов было на этот вопрос…:

— За ее смерть, — напряженно Объяснил он, и Одри почувствовала болезненное облегчение. — Я всегда винил себя за то, что находился так долго в отъезде. Я знал, что она плохо себя чувствовала, и мне не следовало уезжать.

— Уезжать куда? Куда ты уехал?

— За океан. В Европу. Меня пригласили помочь спланировать трассы для мирового лыжного чемпионата следующего года. Трассы для скоростного спуска и слалома.

Одри уставилась на него, растерянно разинув рот. Он заметил выражение ее лица, и оно вызвало у него досаду.

— Я же говорил тебе, что катаюсь на лыжах. В самом деле, — прежде я занимался этим профессионально. Я довольно известен в международных лыжных кругах.

— О… я этого не знала.

— Откуда тебе это знать? Лыжный спорт мало популярен в Австралии, а я кончил участвовать в соревнованиях несколько лет назад.

— Но мне, наверное, следовало порасспросить тебя раньше о твоей жизни.

— Пожалуй, действительно следовало, — он внимательно посмотрел на нее. — Так ты решила спросить об этом сейчас…

Ее сердце дрогнуло, но она не отвела своих глаз.

— Да.

— Именно сейчас?

— Да.

Его вздох был насмешливым. — Ну и выбираешь же ты время, Одри, моя любовь.

Он бросил взгляд на свои часы.

— Полагаю, есть время для короткого конспективного рассказа. Посмотрим…

— Я единственный ребенок в семье. И был еще маленьким мальчиком, когда отец сбежал от моей матери. Мама умерла, когда я только что закончил среднюю школу. Я выиграл университетскую стипендию, а во время каникул катался на лыжах. Стал адвокатом, работал и экономил, экономил… В двадцать семь лет взял двухгодичный отпуск, чтобы посвятить всего себя лыжам. В двадцать девять разбил правую коленку и вынужден был отказать от участия в соревнованиях. Приехал обратно в Австралию, вернулся на прежнюю работу и на одной из вечеринок встретил Мойру. Довольно скоро мы стали жить вместе, потом поженились. Остальное ты знаешь. — Ты… умолчал обо всех остальных женщинах, — произнесла Одри, задержав дыхание. — О тех, что были у тебя до того, как тебе исполнилось двадцать девять…

Он сухо рассмеялся..

— Моя дорогая, сладкая Одри, если бы я стал перечислять все мои прошлые победы, мы застряли бы здесь очень надолго.

Он насмешливо посмотрел на ее лицо с явными следами шока.

— Я же тебя предупреждал, потому не извиняюсь. Ни одна из женщин, переспавших со мной, не сожалела об этом. Почему бы сожалел я?

— Я тебя шокировал? — он рассмеялся опять. — Похоже, что да. Оно и хорошо. У тебя плохая привычка, дорогуша, — ты пытаешься смотреть на меня сквозь розовые очки. Поверь мне, моя единственная заявка на целомудрие в том, что касается женщин, это мое поведение по отношению к тебе.

Она снова внимательно, изучающе уставилась на него. Означали ли только что сказанные слова, что на Мойре он женился всего лишь ради ее денег? Изменял ли он ей?

— И если этому моему крайне целомудренному поведению грозят перемены, то в этом ты можешь винить только себя. В частности, тебе не следовало выглядеть так сверхсексуально сегодня… — проворчал он, не спуская с нее жадных глаз.

Одри полагала, что на этот раз она была готова к его поцелую и сможет сдержать свою ответную реакцию. Но ее кровь бешено заструилась по жилам еще до того, как его губы прикоснулись к ней. И вскоре она напряглась и застонала, ощутив давление его губ и языка. Сердце забилось как сумасшедшее, голова закружилась. Теперь сомнений не оставалось — это была любовь в самом худшем варианте — одержимая, безумная, не умеющая и не желающая слушать разум или какие-либо предупреждения. Даже если эти предупреждения исходили от самого предмета любви.

Первым опомнился Эллиот. — Полагаю, нам лучше пройти на трек, — проговорил оно сухим смешком, — иначе мы никогда не попадем туда!

8

Следующие полчаса Одри пережила гораздо лучше, чем предполагала. Более или менее естественно войти в незнакомое общество ей помог Эллиот, нагрузив ее парой стаканов белого вина, как только они попали в частную ложу с богатым выбором напитков в баре, расположенном в ее задней части. К тому же он держался рядом с ней, словно приклеенный, постоянно полуобнимая ее одной рукой то за талию, то даже за бедра, не отпуская от себя ни на шаг, пока официально представлял ее.

В чем он был прав, так это в том, что друзья Мойры были действительно очень приятными людьми. Они вовсе не были снобами или манерными, какими обычно выглядели люди состоятельные, и восприняли ее вполне естественно как новую подругу Эллиота, хотя это ее несколько удивило. Она предполагала, что они отринут ее за то, что она пыталась занять место Мойры, притом вскоре после ее смерти. Издатель Найтджел Эванс и его жена Ивонна, обоим далеко за сорок, вели себя благосклонно по отношению к ней, а две другие пары занимались в основном собой.

Когда Эллиот вместе с Найджелом вышел перед первым забегом, чтобы сделать ставки, оставив женщин вдвоем, Ивонна с готовностью улыбнулась Одри.

— Приятно видеть, что Эллиот снова начал выходить в свет после смерти Мойры, — сказала она. — К тому же со столь юной и приятной особой. Мы с Найджелом страшно беспокоились за него. Я полагаю, вы знаете, что он принял очень близко к сердцу смерть жены…

Одри сказала, что знала об этом. Однако ее мозг пытался понять, почему эта женщина так подчеркнула слово «юная».

Ивонна отвлекла ее от тревожных мыслей, дружески взяв за руку.

— Скажите, не будет невежливо с моей стороны, если я спрошу: насколько серьезно вы с Эллиотом относитесь друг к другу?..

— О, господи, ничего серьезного! — почти выкрикнула Одри. — Мы ведь и знакомы только две недели…

Собеседница кивнула.

— Понятно. Пожалуй, еще рановато. Но я уверена, что Мойра была бы довольна, если бы у вас были серьезные намерения, — она издала короткий смешок. — Не изображайте удивления, моя дорогая. Мойра не была ярко выраженной собственницей. Она хотела бы, чтобы Эллиот вскоре женился, а не вернулся к своему образу жизни до первой женитьбы. До встречи с Мойрой он здорово приударял за женщинами.

— Я об этом слышала, — признала Одри.

— Вот как? Кто же сказал вам об этом?

— Сам Эллиот.

— Это на него не похоже. Обычно он помалкивает на свой счет. Он, должно быть, думает слишком хорошо о вас, если рассказал вам о себе так много.