Читать книгу "Путь искупления - Джон Харт"

– Я думала, что они вооружены.

– Колени. Пах. Локти.

– Было темно.

– Восемнадцать выстрелов.

– Девочка плакала.

– Восемнадцать выстрелов – нацеленных так, чтобы причинить максимальную боль.

Элизабет отвернулась. Марш откинулся на спинку, глаза его были голубыми и холодными.

– Убиты два человека, детектив.

Элизабет медленно повернула голову; ее и без того пустые и лишенные эмоций глаза теперь казались просто мертвыми.

– Два животных, – проговорила она.

– Прошу прощения?

Ее сердце выдало двойной удар. Она заговорила преувеличенно спокойным голосом.

– Убиты два животных.

– Лиз! Господи!

Марш властно вытянул руку, когда Дайер дернулся в их сторону.

– Все нормально, капитан. Стойте, где стоите. – Он опять переключил внимание на Лиз, раскинув руки по столу. – Вы пытали этих людей, детектив?

Взял кровавый снимок, аккуратно положил перед ней. Элизабет отвернулась, так что он подсунул еще два. Увеличенные кадры, сделанные во время вскрытия.

– Детектив Блэк?

Элизабет встала.

– С меня хватит.

– Я не давал разрешения встать.

Она оттолкнула стул назад.

– Я еще не закончил, детектив.

– Зато я закончила.

Она развернулась на каблуках.

Гамильтон начал было подниматься, но Марш вытянул руку.

– Пусть уходит.

Толкнув дверь, Элизабет оказалась снаружи, прежде чем Дайер успел коснуться ее руки или сказать хоть слово, чтобы ее остановить. Протолкалась сквозь толпу уставившихся на нее копов. Друзей, недругов – лиц, теперь казавшихся совершенно незнакомыми. Помещение вдруг словно потемнело, стало серым, пока люди в нем бормотали слова, на которые ей было плевать или которых она просто не понимала. Все превратилось в тот подвал. Бетон и полосатая ткань, крики и кровь. Она услышала собственное имя, но это было не по-настоящему. Мир стал пороховым дымом, перекрученной проволокой и переплетенными пальцами Ченнинг…

– Лиз!

Скользкой от пота кожей и болью…

– Лиз, черт тебя побери!

Это Бекетт, по-прежнему откуда-то страшно издалека. Она не обратила внимание на его скользнувшие по ней пальцы и только на свежем воздухе осознала, что он сбежал вслед за ней по лестнице. Машины, черный асфальт тротуара, пальцы Бекетта у нее на запястье.

– Я не хочу про это говорить.

– Лиз, посмотри на меня!

Но она просто не могла. Из какой-то машины на асфальт накапало масло. Яркий солнечный свет превратил лужу в расплавленный чугун, и это было в точности то, как она себя сейчас чувствовала: словно все ее кости вдруг потеряли свою твердость, будто она сейчас сама расплавится и растечется по дороге.

– Не зови меня, Чарли. Договорились? Не зови меня. Не иди за мной.

– Куда ты собралась?

– Не знаю, – ответила она; но эта была неправда.

– Наверное, тебе надо поговорить с Уилкинсом.

– К нему тоже не пойду. – Уилкинс был полицейским психологом. Упорно звонил ей каждый божий день. И каждый день она упорно отказывалась от его услуг. – Я в полном порядке.

– Ты твердишь это, как заведенная, но вид у тебя такой, что подуй ветерок, и тебя просто снесет к чертовой матери!

– Я в порядке.

– Лиз…

– Мне надо идти.

Забравшись в машину, она поехала к заброшенному дому, в котором сорок долгих часов удерживали Ченнинг. Сама точно не знала, зачем туда едет, но предполагала, что это имеет какое-то отношение к фотографиям, снам и к тому, как она избегала эту часть города. Строение казалось пустым остовом под темнеющим небом. Оно отстояло довольно далеко от дороги, часть его обрушилась под упавшим деревом, а остальное почти полностью скрывалось за путаницей разросшихся кустов, молочая и высокой травы. Элизабет учуяла его запах сквозь окно с опущенным стеклом – едва уловимый аромат гнили, плесени и одичавших кошек. Дом по соседству был пуст. Еще три дальше по улице стояли темными.

Город разваливается, подумала она.

И она сама разваливается.

На крыльце Элизабет нерешительно остановилась. На двери трепетала желтая лента. Окна заколочены. Прикоснувшись к облупившейся краске, Элизабет подумала о всех тех вещах, что умерли там, за этой дверью. «Пять дней, – твердила она себе. – Я сумею с этим справиться». Но когда потянулась к дверной ручке, рука ощутимо дрожала.

Элизабет недоверчиво уставилась на нее, а потом резко отдернула пальцы. Довольно долго стояла, не двигаясь, после чего в полном смятении отступила – впервые с того самого момента, как приколола на грудь полицейский значок. Это просто место, повторяла она себе. Просто дом.

«Тогда почему мне никак не войти?»

Усевшись обратно за руль, Элизабет тронулась с места. Дома быстро проскакивали мимо, солнце уже заваливалось за верхушки самых высоких деревьев. Только на длинном, пологом повороте дороги она осознала, что едет не домой. Дома́ все не те, равно как силуэт горизонта и виды вокруг. Но она продолжала давить на газ. Почему? А потому, что ей что-то нужно. Краеугольный камень. Напоминание о том, почему она вообще пошла в копы.

* * *

Когда она наконец нашла Эдриена, тот находился в десяти милях от города, в выгоревшем строении, некогда служившем ему домом. Оно пристроилось под высокими деревьями в самом конце узкого проезда длиной с полмили – некогда чудесный фермерского стиля домик, теперь представляющий собой лишь обугленные стены с торчащей закопченной костью дымовой трубой. Когда Элизабет выбралась из машины и встала под быстро кружащимся небом, коснувшийся губ ветер принес с собой еле уловимый привкус гари.

– Что ты тут делаешь, Лиз? – Он выступил из темноты.

– Привет, Эдриен. Прости, что так вот попросту, без приглашения.

– Но вообще-то теперь это не совсем мой дом, так ведь?

– Я не это имела в виду.

– Тогда что?

– Тюрьму. Тринадцать лет. – У нее кончились слова, поскольку Эдриен и сотворил ее той, кем она была сейчас. Это делало его в некотором роде богом, а боги всегда ужасали ее. – Прости, что ни разу не навестила.

– Ты тогда была просто салагой. Мы едва знали друг друга.

Она просто кивнула, поскольку никакие слова опять не подходили. Элизабет трижды писала ему в первый год его заключения, и каждый раз одно и то же. «Прости. Жаль, что я не смогла сделать что-то большее». После этого ей было уже нечего предложить.

– А ты знал?.. – Она лишь неловко повела рукой, чтобы закончить фразу. «Ты знал, что твой дом сожгли, а твоя жена ушла?»