Читать книгу "Как стать леди - Фрэнсис Элиза Ходгстон Бернетт"

Первый месяц в Полстри Эмили тоже провела словно во сне. Сном казался каждый день, и старый дом – с бесконечными комнатами, чудесными переходами и коридорами, окружавший его сад с дорожками, лабиринтами из вечнозеленых растений, тропинками, ведущими к неожиданно прекрасным полянам с глубокими, чистыми прудами, в которых росли кувшинки и плавали сонные карпы, – тоже был частью этих снов. В саду Эмили порою казалось, что Мортимер-стрит не существовала никогда, а в самом доме она иногда переставала верить в свое собственное существование. Особенно остро она это ощущала в картинной галерее. Мужчины и женщины, когда-то такие же живые, как она, теперь смотрели на нее из рам, и сердце у нее колотилось, будто она столкнулась с чем-то пугающе-мистическим. Ее зачаровывали их странные, безобразные или прекрасные, богато украшенные наряды; их лица – суровые или полные страсти, такие же безобразные или прекрасные, – казалось, чего-то от нее требовали (по крайней мере, ей хватало воображения чувствовать этот их призыв к ней). Уолдерхерст был с ней очень добр, но она боялась прискучить ему постоянными расспросами о людях, о которых он знал с детства, его предках. Казалось невероятным, что кто-то может быть так близко связан с этим мужчиной в латах или с той женщиной в фижмах. Люди, чьи предки всю жизнь взирают на них со стен, естественным образом могут забывать, что для других их предки – номера в каталогах художественных выставок.

У картин в галерее Полстри имелся собственный каталог, Эмили его разыскала и с глубоким интересом изучала. Она лелеяла трогательное тайное желание узнать как можно больше о прежних маркизах Уолдерхерст. Она выяснила, что, кроме нее, никто из них не явился к своим мужьям из убогих гостиных, по ночам становившихся спальнями, из расположенных на заштатных лондонских улицах меблированных комнат. Список благородных невест восходил к временам Генриха I, и иногда сознание этого подавляло леди Уолдерхерст, но не слишком богатое воображение и отсутствие склонности все усложнять избавляло ее от излишних страданий.

На самом деле спустя несколько недель она вынырнула из этого состояния сна наяву и поняла, что просто и незатейливо счастлива. Каждое новое утро приводило ее в восторг, и, поскольку она была невероятно нормальным созданием, этот восторг мог бы длиться до конца ее дней. Чудесно было уже то, что Джейн Купп помогала ей одеться изящно и к лицу, и что не надо было думать, как исхитриться, чтобы каждый следующий наряд выглядел свежим и новым. Она наслаждалась нешумной, отлаженной до совершенства работой большого домашнего хозяйства, возможностью поехать, куда хочется и когда захочется, при этом либо самой править лошадьми, либо прибегнув к услугам кучера, возможностью гулять, читать, бродить по прекрасным садам и оранжереям – все это было новой и непреходящей роскошью для женщины с незамутненной способностью радоваться.

Уолдерхерст обнаружил, что она не только не мешает, но способствует его комфорту. Она никогда не путалась у него под ногами. У нее обнаружилась способность появляться и исчезать, никоим образом его не потревожив. Она была понятливой и ласковой, но ни в коем случае не навязчивой. Он знал мужчин, чьи первые годы брака, не говоря уже о первых месяцах, становились совершенно невыносимыми из-за того, что их жены постоянно требовали или ожидали от них всяческих сантиментов, ради которых несентиментальные по природе мужья вынуждены были совершать над собой героические усилия. И потому мужья были постоянно раздражены или утомлены, а жены разочарованы. Эмили ничего подобного от него не требовала и, совершенно очевидно, не чувствовала никакого разочарования. Ее вид постоянно радовал глаз, и она все время была счастлива. Она очень похорошела, и когда у них начали появляться визитеры и она сама стала наносить визиты, ее везде принимали с удовольствием. Нет, он определенно был прав, решив жениться именно на ней. А если она родит ему сына, он тем более себя поздравит, потому что чем чаще он видел Осборна, тем меньше тот ему нравился. К тому же, судя по всему, у них мог появиться ребенок.

Это и на самом деле было так, Эмили была этим известием несказанно тронута и прониклась к Осборнам еще большим сочувствием. Она постепенно стала понимать, что Осборны куда беднее, чем ей показалось поначалу. Эмили обнаружила, что жилье даже на Дьюк-стрит им уже не по карману, хотя и не знала, из-за чего. А причина заключалась в том, что капитан Осборн вынужден был платить некоторую сумму за то, чтобы избежать скандала, связанного с особой, чью талию его руки обвивали на верхнем этаже омнибуса и свидетелем чему был сам Уолдерхерст. Осборн прекрасно понимал: если он хочет получить от лорда Уолдерхерста хоть что-то, ему следует позаботиться о кое-каких своих секретах. Недопустимы даже слухи о прошлых скандалах, не говоря уже о сегодняшних ошибках. Так что девица в расшитой бисером накидке знала, как на него надавить. Вот им и пришлось искать более дешевое жилье, хотя даже комнаты на Дьюк-стрит были далеки от желаемого.

Как-то раз леди Уолдерхерст вернулась с утренней прогулки раскрасневшаяся, с горящими глазами и, даже не снимая шляпы, прошла в кабинет мужа.

– Можно к вам?

Уолдерхерст в этот момент писал какое-то ни к чему не обязывающее письмо и потому поглядел на нее с улыбкой.

– Конечно, – ответил он. – Как свежо вы сегодня выглядите! Вам явно полезны упражнения. Вам следует научиться ездить верхом.

– Об этом говорил и капитан Осборн. Если не возражаете, я хотела бы кое о чем вас попросить.

– Не возражаю. Вы, Эмили, женщина разумная. С вами чувствуешь себя в безопасности.

– Но это связано с Осборнами.

– Неужели? – в его голосе послышался холодок. – Вы знаете, что они меня не интересуют.

– А она вам тоже не нравится?

– Ну-у, этого я сказать не могу.

– А она… По правде говоря, она чувствует себя не очень хорошо, – неуверенно заговорила Эмили. – То место, где они живут, не очень ей подходит, а они не могут позволить себе ничего приличнее.

– Если бы он был более надежным и уважаемым человеком, его обстоятельства были бы совершенно иными, – весьма сдержанно ответил его светлость.

– Да, – торопливо согласилась она, – уверена, что вы совершенно правы. Но… Я думала… Я думала, возможно…

Уолдерхерсту нравилась ее робость. Приятно сознавать, что эта высокая, статная, с горделивой осанкой женщина краснеет из-за того, что боится его каким-то образом обидеть.

– Так что же вы думали? Что «возможно»?

Она покраснела еще сильнее, но на этот раз от того, что почувствовала облегчение: совершенно очевидно, что, вопреки ее опасениям, он не был так уж сильно недоволен ее обращением.

– Я сегодня утром предприняла длинную прогулку, – ответила она. – Прошла через лес и вышла к месту, которое называется Псовой фермой. По дороге я все думала о бедной миссис Осборн – утром я получила от нее письмо, и она так несчастна! Я как раз перечитывала ее послание, когда вышла на лужайку перед домом. Оказалось, что он пустует, и я не могла удержаться – подошла посмотреть. Это такой прелестный старый дом, с забавными окнами, трубами, он весь увит плющом, который, похоже, никто никогда не подстригал. Дом просторный, удобный – я заглянула в окна и увидела большие камины. Жаль, что в таком месте никто не живет, и… И я подумала, что может, вы будете столь добры и сдадите его Осборнам, пока они в Англии?