Читать книгу "Страна ночи - Мелисса Алберт"

Он бросил вещи в старую кожаную сумку, снова перепрыгнул через туман на твердую землю и побежал домой.

15

Я вытащила из сумки «Доводы рассудка» и еще раз перечитала письмо. А потом второе – как доказательство. Как он это сделал? Неважно, главное, что сделал. Где бы ни был сейчас Финч, он думает обо мне. Скучает. Глаза у меня были мокрыми, губы дергались, стоило дотронуться до них пальцем. В воздухе чувствовалось что-то пьянящее, и вся моя жизнь предстала в другом свете, когда мне открылась эта невероятная правда: он ищет меня.

Я так часто мысленно перелистывала короткую историю обо мне и Эллери Финче, что она стала рассыпаться на части. Мальчик, которого я использовала, не признаваясь в этом даже себе. Мальчик, который предал меня – спас, а потом бросил в этом мире одну.

Но нет, не одну. Я вернулась домой, к Элле. А он пошел дальше за той ниточкой, за которую когда-то ухватился, впервые услышав о Сопределье, и она увела его в новые странствия. Мне сказали: «У этого юноши в планах еще много неисследованных миров. Мы не всегда рождаемся в подходящем нам мире».

Я задавала себе этот вопрос тысячу раз и теперь спрашивала снова: кто он, Эллери Финч? Я слишком мало обращала на него внимания, когда он был рядом. Надежда на то, что у меня еще будет шанс узнать, вспыхнула во мне теперь, как электрическая лампочка.

Я перевернулась на спину и зашла в его заброшенный «Инстаграм». В основном там были уличные граффити, солнечные полосы на воде, пафосные цитаты, выцарапанные пальцем на грязных окнах, и фотографии друзей – добродушного вида ребят с сияющими лицами, при виде которых меня кольнула запоздалая ревность. А его фотографий было совсем немного: вот он лежит в снегу, изображая «снежного ангела», вот пьет пиво на пароме. Стоит на крыше, освещенный сзади заходящим солнцем.

Что-то еще не давало мне уснуть, горело внутри тонким белым язычком пламени, отгоняло на задний план мысли о крадущихся в темноте убийцах, о крови в ванне, о тяге к смерти, которая преследовала мою лучшую подругу, словно тень.

Волшебство. Это письмо, написанное мальчиком, о котором я так давно ничего не знала, и доставленное сюда чьими-то невидимыми руками, было волшебным. Ведь есть и другие миры – я почти забыла об этом. Не все волшебные чары умерли вместе с Сопредельем. Во мне шевельнулось чувство, от которого я уже так давно отвыкла: ощущение, что не все потеряно. Может быть, найдется мир, или даже миры, огромные и просторные, где за волшебство не нужно платить такую ужасную цену. Где оно может существовать в форме чего-то простого и красивого. Вроде идеального бумажного цветка.

Я села на кровати и позвонила Софии. Она подняла трубку на третьем звонке и стала молча ждать.

– Ты меня бросила, – сказала я. – Там, на пожарной лестнице.

Снова тишина.

– Это была не я. Ты же знаешь, да?

Связь была плохой – Софиин голос звучал словно издалека.

– Я тебя знаю, – сказала она.

Я не знала, как это понимать, в утешительном смысле или нет. Да, пожалуй, мне это было не так уж важно.

– Нужно поговорить. Встретимся в кафе через полчаса.

Если бы Элла не спала, выбраться из дома было бы не так-то просто. Но она лежала на диване, и ее ноги, укрытые нашим стареньким пледом, свисали над краем. Мне хотелось поцеловать ее в лоб, хотелось убрать лежащую на груди потрепанную книжку с заломами на корешке – «Лакомые кусочки». Но об этом нечего было и думать – она тут же вскочила бы, как чертик на пружинке.

Поэтому я просто смотрела на нее. Смотрела, как колышется у нее над головой что-то черное – будто обрывки снов, сбившиеся в общую массу. Было время, когда я могла угадать, что ей снится, но это время прошло. Я отдалялась от нее, держала дистанцию, и мы становились все более чужими друг другу.

А сегодня я поступила еще хуже, когда пришла к ней в дом. После того, что случилось в метро, после смерти Женевьевы направилась прямиком в Бруклин. Не зная даже, кто за мной следит, не попытаются ли они снова на меня напасть, не привела ли я смерть к ее двери.

Тот испепеляющий гнев, что заставил меня потерять голову в Ред-Хуке, тот, что спас мне жизнь в поезде, исчез.

Чувство, владевшее мной сейчас, было холодным и ясным – скорее обещание, чем угроза.

Я больше не буду жертвой. И чудовищем тоже. Я разыщу того, кто сделал из меня и жертву, и чудовище – там, в темном вагоне метро.

16

Когда оборвалась сказка о Хансе-Страннице, это был и конец, и начало. Начало новой карьеры Финча: он стал утильщиком. Воришкой. Сказки продолжали рассыпаться, люди впадали в панику, дороги, лес и даже таверна кишели теперь уже бывшими персонажами, растерянными, взбешенными, от них воняло жженым сахаром и перегоревшими лампочками, а Финч бродил по тем покореженным землям, которые они только что оставили. Пока сами сказки и все, что было с ними связано, не превратились в черные дыры, он спешил войти под их шатающиеся своды.

Из ветшающего на глазах фермерского домика он унес розу из дутого стекла и детский кожаный башмачок. Со дна брошенной рыбацкой лодки – костяной рыболовный крючок, маленькое тусклое зеркальце и горсть переливающихся рыбьих чешуек размером с ладонь, твердых, как алмаз. В заросшей грушевой роще нашел протертую до дыр бальную туфельку. Она напомнила ему стоптанные балетки, которые любила носить с джинсами его подружка в средней школе. В лесной чаще, прямо в хижине головорезов из «Зловещих мертвецов», отыскал что-то похожее на корень имбиря, покрытый темно-бордовым глянцем. Но эта вещица, лежавшая в потертой кожаной сумке, даже на расстоянии вызывала дрожь омерзения, и в конце концов Финч встал ночью и вышвырнул ее в окно.

«Когда я проснусь, там будет заколдованный бобовый стебель, – подумал он, снова ложась в кровать. – Можно подумать, я никогда сказок не читал».

Бобовый стебель не вырос – впрочем, Финчу и без него хватало забот.

Он жил с Дженет и Ингрид в их домике, где пахло розмарином и рыхлой землей и еще немного козьим стойлом – этот запах Ингрид никогда не могла до конца оттереть от подошв своих башмаков. Дженет это выводило из себя. Они дали ему дом, помогли почувствовать себя своим в Сопределье – а теперь и они заговорили об уходе.

В те дни только и разговоров было, что об этом. Сказки рассыпались, провалов становились все больше. Гибель Льва, точнее исчезновение, – это было только начало. Ален то и дело повторял – может быть, Лев не погиб. Может быть, его выбросило обратно на Землю. Может быть, всем остальным нужно последовать его примеру: поверить, что эти провалы – двери и они куда-то ведут. Это была популярная теория, которую, впрочем, никто не решался проверить на себе.