Читать книгу "Ход королевы - Уолтер Тевис"

Промучившись несколько часов, она встала и прошлепала в голубой пижаме к окну спальни, отодвинула штору и долго смотрела на недавно растерявшие листву деревья в свете уличных фонарей и на темные дома за ними. Улица дремала, тихая и пустынная. Между облаками проглядывал кусочек луны. Воздух был ледяной.

За время, проведенное в часовне приюта «Метуэн-Хоум» на духовных беседах, Бет научилась не верить в Бога и никогда не молилась, но сейчас она выдохнула едва слышно: «Господи, пожалуйста, дай мне сыграть с Белтиком и поставить ему мат».

В ящике ее письменного стола лежал футляр для зубной щетки, а в нем – семнадцать зеленых таблеток. Еще больше таблеток было в коробочке на полке шкафа. Чуть раньше она раздумывала о том, не выпить ли сразу две, чтобы все-таки заснуть, но не сделала этого. Вернулась в постель, обессиленная, умиротворенная, с пустотой в голове, и крепко заснула.

* * *

В субботу утром Бет надеялась, что ей дадут сыграть с шахматистом, у которого рейтинг будет выше 1800 – администратор за столиком у входа сказал ей, что таких на турнире трое. Но в списке пар участников значилось, что она играет черными с каким-то Таунсом, чей рейтинг всего 1724, то есть даже ниже, чем у ее предыдущего соперника, побежденного прошлым вечером. Бет вернулась к администратору и спросила, в чем дело.

– Передышка, Хармон, – улыбнулся молодой человек в белой рубашке. – Считай, что тебе повезло.

– Я хочу играть с лучшими, – сказала Бет.

– Сначала тебе самой нужно получить рейтинг.

– Как его получить?

– Сыграть тридцать партий на турнирах Шахматной федерации Соединенных Штатов и подождать четыре месяца. Вот только так.

– Это слишком долго.

Молодой человек наклонился к ней:

– Тебе сколько лет, Хармон?

– Тринадцать.

– Ты в этом зале самая юная. У тебя полно времени.

– Я хочу сыграть с Белтиком, – процедила Бет, свирепея.

– Если победишь в следующих трех партиях, непременно сыграешь, милая, – подал голос второй администратор. – Ну и если Белтик сделает то же самое, конечно.

– Я точно сделаю, – сказала Бет.

– Нет, Хармон, у тебя не выйдет, – покачал головой первый. – Твоими соперниками будут Сайзмор и Голдман. Ни того, ни другого ты не победишь.

– Да что там Сайзмор и Голдман! – хмыкнул второй. – Парня, с которым тебе предстоит играть сейчас, нельзя недооценивать. Он шахматист номер один в университетской команде и в прошлом месяце стал пятым в Лас-Вегасе. Ты на рейтинг-то не смотри.

– А что было в Лас-Вегасе? – спросила Бет.

– Открытый турнир Соединенных Штатов.

* * *

Когда она подошла к доске номер четыре, на стороне белых фигур уже сидел молодой человек, сразу заулыбавшийся при виде ее. Тот самый – высокий и красивый. Бет даже смутилась немного в его присутствии – он выглядел как кинозвезда.

– Привет, Хармон, – сказал молодой человек и протянул ей руку. – Мы как будто хвостом друг за другом ходим.

Она неуклюже пожала его широкую ладонь и села на стороне черных. Образовалась неловкая пауза, потом Таунс спросил:

– Может, запустишь мои часы?

– Извини, – пробормотала Бет и, резко вытянув руку, промахнулась мимо кнопки, чуть не столкнула часы со стола, но успела их поймать. – Прости, – чуть слышно выдохнула она, нажала все-таки на кнопку, и его часы затикали.

Бет уставилась на доску, щеки у нее пылали.

Таунс пошел пешкой на четвертое поле короля, и она ответила сицилианской защитой. Он делал ходы как по учебнику; Бет разыграла вариант Дракона. Они разменяли пешки в центре. Бет потихоньку обретала утерянное хладнокровие и, механически совершая знакомые ходы, поглядывала на Таунса поверх доски. Он был сосредоточен на фигурах, хмурился, изучая позицию. Но даже хмурый и слегка взъерошенный он был красивым. Бет смотрела на него – на широкие плечи, чистую кожу лица, заломленную в состоянии предельной концентрации бровь, – и в животе набирало силу странное чувство.

Таунс удивил ее – вывел ферзя. Ход был смелый, и Бет на время задумалась, но никакой слабости в его позиции не увидела. Тогда она тоже вывела ферзя. Таунс пошел конем на пятую горизонталь – и Бет пошла конем на пятую горизонталь. Таунс поставил ей шах слоном – она закрылась пешкой, и он отвел слона. Теперь Бет чувствовала легкость во всем теле, а ее пальцы ловко управлялись с фигурами. Оба игрока начали действовать стремительно и свободно – она поставила ему ничем не угрожавший шах, он деликатно отвел короля и стал продвигать вперед пешки. Она проворно остановила пешечную атаку связкой, а затем провела обманный маневр ладьей на ферзевом фланге. Таунс это заметил и с мимолетной улыбкой разбил связку, а следующим ходом продолжил продвижение пешки. Бед отступила, провела рокировку, укрыв короля на ферзевом фланге. Ее переполняло чувство свободы и веселья, но лицо оставалось серьезным. Их танец длился и длился.

Увидев возможность объявить мат его королю, Бет даже немного расстроилась. Это было после девятнадцатого хода, и все в ней вдруг воспротивилось комбинации ходов, четко нарисовавшихся в воображении, – ужасно не хотелось прерывать волшебный балет, который они исполняли в паре. Но положение дел на доске было предельно ясным, а цепочка действий – до невозможности четкой: через четыре хода он потеряет ладью, а то и фигуру посильнее. Бет помедлила и все же сделала первый ход, ведущий к финалу.

Таунс заметил, что происходит, лишь два хода спустя. Он внезапно нахмурился и воскликнул:

– Боже мой, Хармон, я проворонил ладью!

Бет нравился его голос и пришлось по душе, как он это сказал. Таунс тряхнул головой – мол, какой же я растяпа, – и это ей тоже понравилось.

Участники турнира, уже завершившие партии, собрались около их стола; двое перешептывались, обсуждая маневр, который применила девочка.

Таунс продержался еще пять ходов, и Бет было искренне жаль его, когда он сдался, положил набок своего короля и пробормотал: «Ох черт!» Тем не менее он широко улыбнулся, поднявшись и протянув ей руку:

– Ты чертовски здорово играешь, Хармон! Сколько тебе лет?

– Тринадцать.

Таунс присвистнул.

– Где учишься?

– В Фэрфилдской средней школе.

– Ага, – сказал Таунс. – Я знаю, где это.

Он выглядел лучше кинозвезд.

Через час она познакомилась с Голдманом за доской номер три. Вошла в спортзал ровно в одиннадцать, и люди там вдруг прекратили разговоры – все стали смотреть на нее. Бет услышала чей-то шепот: «Тринадцать лет, охренеть!» – и вместе с ликованием, внезапно охватившим ее от этого шепота, в голову пришла мысль: «Я так могла бы и в восемь».

Голдман оказался суров, молчалив и неспешен. Этот невысокий коренастый человек был так же тяжеловесен и в шахматах: он командовал черными фигурами, как угрюмый генерал, поднаторевший в обороне. В течение первого часа все попытки Бет провести атаку натыкались на жесткий отпор. Каждая его фигура была надежно защищена – возникало впечатление, что в его распоряжении для этого в два раза больше пешек, чем полагается.