Читать книгу "Ход королевы - Уолтер Тевис"

Бет пошла в женский туалет, сполоснула водой лицо и руки, удивляясь, насколько грязной ей кажется кожа после трех партий. Посмотрела на себя в зеркало под холодным резким светом и увидела то же, что и обычно: круглое заурядное лицо и тусклые волосы. Но появилось и нечто новое – щеки слегка порозовели, а глаза выглядели более живыми, чего раньше она не замечала. Впервые в жизни ей понравилось собственное отражение.

У входа в спортзал администраторы в белых рубашках, те, у которых она регистрировалась, вносили изменения в турнирную таблицу на доске; вокруг собрались шахматисты, и среди них был тот, красивый. Бет подошла ближе. В верху доски маркером было написано БЕЗ ПОРАЖЕНИЙ. Ниже приводился список из четырех фамилий. В самом низу Бет прочитала: ХАРМОН – и на мгновение задержала дыхание. В первой строке списка была фамилия БЕЛТИК.

– Ты ведь Хармон, да? – спросил красивый шахматист.

– Да.

– Так держать, девочка! – улыбнулся он.

Тут Бет окликнул молодой человек, который в самом начале пытался записать ее в группу новичков:

– Хармон!

Она обернулась.

– Похоже, ты была права, Хармон, – сказал молодой человек.

* * *

Когда Бет вернулась домой, миссис Уитли ела тушенку и пюре из упаковки с обедом быстрого приготовления; телевизор, запущенный на всю катушку, показывал «Бэта Мастерсона»[20].

– Твой ужин в духовке, – сообщила миссис Уитли. Она сидела в кресле с хлопчатобумажной узорчатой обивкой, держа на коленях жестяной поднос; чулки у нее были скатаны вниз до черных тапочек.

Во время рекламы, пока Бет жевала морковный салат из такой же упаковки, миссис Уитли поинтересовалась:

– Как у тебя дела, милая?

– Я выиграла три партии, – сказала Бет.

– Это чудесно, – пробормотала миссис Уитли, не отрывая взгляда от пожилого джентльмена, который с экрана рассказывал, какое облегчение он испытывает, принимая слабительное фирмы «Хейлис М.О.»

* * *

Тем же вечером Бет играла за доской номер шесть против невзрачного молодого человека по фамилии Кляйн. Его рейтинг составлял 1794. Среди партий, опубликованных в «Шахматном обозрении», она видела и такие, что были сыграны шахматистами с рейтингом пониже.

Бет играла белыми и пошла пешкой на четвертое поле короля в надежде на сицилианскую защиту – она знала этот дебют лучше, чем другие. Однако Кляйн, тоже сделавший ход пешкой на четвертое поле короля, неожиданно фианкеттировал[21] королевского слона, переместив его в угол над своим рокированным королем. Бет не помнила точно, но вроде бы это называлось «неправильное начало»[22].

В миттельшпиле все стало еще сложнее. Бет не знала, что делать, и решила отвести назад своего слона, а, едва коснувшись фигуры пальцем, вдруг увидела другую возможность – лучше пойти пешкой на четвертое поле ферзя. Она протянула руку к ферзевой пешке.

– Прошу прощения, – вскинулся Кляйн. – Тронула – ходи.

Бет взглянула на него.

– Ты должна пойти слоном, – пояснил Кляйн, и по его лицу было ясно, что он этому рад – вероятно, уже догадался, что будет, если соперница пойдет пешкой.

Бет пожала плечами и постаралась напустить на себя беспечный вид, но внутри похолодела от внезапно возникшего чувства, которого она еще не испытывала за игрой в шахматы. Это был страх. Бет переставила слона на четвертое поле слона, откинулась на спинку стула и сложила руки на коленях. В животе закручивался тугой узел. Надо было сразу пойти пешкой.

Она рассматривала Кляйна, пока тот обдумывал положение на доске, и заметила появившуюся на миг коварную ухмылку. Он сделал ход ферзевой пешкой на пятое поле, нажал на кнопку над своим циферблатом и скрестил руки на груди.

Кляйн собирался побить одного из ее слонов. И страх мгновенно сменился яростью. Бет склонилась над доской и, подперев щеки ладонями, принялась внимательно изучать позицию.

Ей понадобилось почти десять минут, но в итоге она нашла то, что искала, сделала ход и снова откинулась на спинку стула.

Кляйн, похоже, не увидел того, что видела Бет, – и забрал ее слона, как она и рассчитывала. Бет выдвинула вперед пешку ферзевой ладьи, наметившись на дальнюю горизонталь. Кляйн хмыкнул, но отреагировал очень быстро – пошел ферзевой пешкой еще на одно поле. Бет сделала ход конем, чтобы обеспечить защиту следующему полю для пешки и, что более важно, поставить под бой ладью Кляйна. Он отвел ладью. Тугой узел в животе Бет стал потихоньку ослабевать и раскручиваться, зрение как будто обострилось до предела – ей казалось, она может сейчас прочитать мельчайший шрифт на листке в другом конце спортзала.

Бет опять пошла конем, преследуя черную ладью. Кляйн досадливо зыркнул на нее, подумал и снова переместил ладью – еще два хода назад Бет знала, что его ладья окажется именно на этом поле. Она в ответ поставила ферзя на пятое поле слона, прямо перед рокированным королем соперника.

Кляйн все с той же досадой, но вполне самоуверенно отправил на помощь ладье коня. Бет взяла своего ферзя, чувствуя, как начинают пылать щеки, и «съела» пешку перед черным королем, тем самым отдавая в жертву сильную фигуру.

Кляйн покосился на нее, но забрал белого ферзя – иначе уйти от шаха было невозможно.

Следующий шах Бет поставила слоном. Кляйн прикрыл короля пешкой, как она и ожидала.

– Мат в два хода, – спокойно произнесла Бет.

Соперник бешено уставился на нее:

– С какой стати?

– Ладья ставит очередной шах, затем конь объявляет мат, – ровным голосом пояснила Бет.

Кляйн нахмурился:

– Но мой ферзь…

– Ваш ферзь будет связан после хода королем.

Кляйн перевел взгляд на фигуры, еще раз внимательно изучил позицию и процедил сквозь зубы:

– Вот дерьмо!

Он не опрокинул своего короля на доску, не подал Бет руки – просто встал из-за стола и зашагал прочь, засунув кулаки в карманы.

Бет взяла карандаш и обвела в кружочек свою фамилию на бланке с записанной партией.

Когда она уходила из спортзала в десять часов вечера, на доске с турнирной таблицей под заголовком БЕЗ ПОРАЖЕНИЙ были уже только три фамилии: ХАРМОН по-прежнему занимала последнюю строчку, БЕЛТИК – первую.

Той ночью в своей постели Бет никак не могла заснуть, потому что сыгранные за день партии продолжали прокручиваться в ее голове сами собой, без остановки, даже после того, как схлынула радость победы.