Читать книгу "Удивительные истории о мужчинах - Эдуард Овечкин"

А третьим был курсант Андрюха, ростом природой не обиженный, плечами со шкаф тещин, силушкой с динамо-машину судовую, резервную, но с характером добрым, отзывчивым и нисколечко не конфликтным, что свойственно по-настоящему сильным людям. Да и что уж вспоминать, но служил он в десантуре доблестной еще до учебы в училище морском. А уж фамилии я вам точно не скажу, ибо хоть и много лет уже прошло, а привычка осторожничать осталась в душах наших.

И долго ли они ходили, коротко ли (что же делать морякам в стране хоть и развивающейся, но капиталистической), привели их дороги, понятно, в бар пиндосовский – пива испить да с народом местным пообщаться. Понятно, договорившись о том, что эта шалость их останется неизвестной командованию нашему. То ли пиво у пиндосов такое бодяжное, то ли текила была несвежая, а может, и креветки попались кривые да недоварены, да разговор привел их к несогласию промеж собой, за что и пострадал глаз помощника капитанова от руки молодого и крепкого курсанта. И обиделись они друг на друга, и пошли в разные стороны, что вообще было запрещено регламентом во избежание провокаций империалистических.

А по дороге тем временем шел первый помощник капитана, помполитом именуемый.

Идет себе, трусы семейные черные из-под шортов тропических развеваются, ногами тощими волосатыми перебирает, куда-то по делам спешит в пароходство местное. Только вот чуть глаз у него не выпал (очки дымчатые, отцовские, еще со времен революции Чапаем бате подаренные – помешали глаз уронить на землю мексиканскую, пыльную), когда увидел он бегущих порознь сначала треху пьяного, затем матроса упомянутого, тоже, надо заметить, нетрезвого, да и совсем отсутствие курсанта-практиканта окаянного!

Сменил он свою путь-дорогу на обратную. Через это и мы на пароходе узнали про вещи забавные, про перспективы службы да учебы похеренные у товарищей наших вышеназванных. Поржали мы, конечно, но после закручинились. А что ж, жалко, ребята хорошие, ждать им у трапа «Волги» черной персональной, но казенной, по приходе-то в порт родной. Не учить боле курсанту науку морскую нелегкую. Ага. Времена были такие…

Тем временем история эта замечательная дальше развивалась не менее замечательно.

Оставшись в обидах и ощущении того, что не понимают друзья-товарищи душу богатырскую, обижают словами непотребными, побрел наш курсант Андрюша по пентосскому городу.

Один сначала был, тосковал по обществу, которое и нашлось немедленно в виде пентосика невысокого и добродушного. И повел тот гид-доброволец дружка нашего по местам замечательным, с его точки зрения. И на рынке побывали. Спрашивал наш Андрюша: «Кванта же коста эти фрукты ароматные?» Отвечали ему пентосы-продавцы вежливо, но непонятно как-то: наверное, цены ломили при виде молодца с цветом кожи, как у богатых пацанов из Соединенных Штатов. Невзлюбил Андрюша кодлу эту аграрную.

«Кванта-кванта?», – грозно переспрашивал он их, и полетели вверх к космонавтам нашим на орбите и манги, и бананы, и прочие фейхуйни. Они оставили этот рынок в изумлении и разорении сильном. И направили свои стопы на улицу, где свет в окнах не как у всех, а все больше в красных тонах и при входе фонарики тоже красного цвета были.

Окружили его пентосовские самки, хлещут по лицу молочными железами, развитыми такими, мягкими. Порадовало сначала это курсантика нашего, да и как могло не порадовать? Ведь только при мысли о таком посещении у любого истинного гражданина нашей необъятной Родины гордость поднималась высоко и увеличивалась в размерах вдвое… да не-е… втрое! Во как!

Да вот не знал он, что кредитные карты там не принимают вообще-то, и что такое кредитка, он тоже не знал с детства. Хорошо, что, когда вызывали полицию, гид уже успел убедить героя нашего, что он должен бежать отсюда со скоростью «феррари», в жопу ужаленной. Последние силы это отняло у героя сего опуса, ибо дорога его во всей этой истории была устлана, точнее, утоплена в незамысловатом мексиканском пойле.

Что ж, не зря мудрый русский народ говорит: «Текила с пивом не водка – много не выпьешь».

А дальнейшее развитие событий до нижеозначенного момента мы знать не можем, ибо не знает этого, наверное, никто, даже сам герой.

Тем временем ваш покорный слуга стоял на палубе у трапа, вдыхая перегорелый запах тропического вечера, смоля сигаретку «Стюардесса» и думая великие мысли. Например, такие: «Эх-х-х, жизнь наша кораблятская!»

Смеркалось…

Чу, снизу машет кто? Пентос какой-то портовый. Кричит, мол:

– Амига, амига, дринк, дринк!!!

– Уходи, – говорю я ему русским языком по-испански, – чудище тропическое. Выпили мы уже свою бражку из изюма и дрожжей, до сих пор живот пучит. Не буду пить с тобой. И автопогрузчик свой тоже увези от греха подальше, задавишь ведь кого в сутолоке!

А он не унимается, руками машет, да и все, смотрю, на кар этот показывает. И узрел я нечто человечье в кузовке, коим груз этот погрузчик поднимает.

Говорят те, кто в хирургической медицине работают, что даже отдельные конечности у людей дюже тяжелые (одну отпиленную ногу вдвоем санитары уносят). А тут пришлось нам с вахтенным нести богатыря и героя нашей былины вверх по трапу у судна, в балласте стоящего, и трап в связи с этим почти вертикален был, и набор присоединенных к туловищу конечностей в полном, слава богу, составе имелся. Сами понимаете, больше двух человек на трапе в одном месте не поместится, и как смогли мы сделать это, до сих пор понять не смогу. Но что не сделаешь для товарища, когда тот в этом нужду имеет!

Историю, как вносили его в проем дверей его каютных, рассказывать не стану, ибо длинная она очень, гораздо длиннее этой всей былины. Одно скажу, что очнулся он аккурат перед дверьми и внутрь его не пускала свежеприобретенная клаустрофобия, а может, обратно в пампасы звала его измученная фруктами душа. Добавлю также, что еще один глаз у третьего помощника подсиненный и опухший был.

И тихо стало на борту… И ждали все утра… И казни ждали…

Я на своем морском веку не помню, чтобы кто-то еще в советские времена смог сделать то, о чем мечтали в своей душе все остальные, с таким воистину русским размахом и с такой детской непосредственностью, как это сделал тогда практикант теплохода «Новозыбков», курсант ЛМУ – Андрюша.

Стоп-стоп! Все же добавлю, что история эта тем и светла, и замечательна, что ни одно животное в ней не пострадало.

Как и не пострадал морально, хотя бы только физически, тот старший группы – третий помощник капитана (у него «лапа» волосатей была, чем у медведя), и герой наш остался на флоте и продолжил учиться на штурмана, и даже в том рейсе в следующие увольнения, уже в Европе, он ходил… Ну, правда, только вместе с помполитом… Потому что помполиту в то время оставалось три месяца до пенсии.

Вадим Чекунов

Жара

– На, распишись!

Не отрываясь от телевизора – шла аэробика, – капитан Ходаковский придвинул к Нечаеву прошитый толстой капроновой ниткой журнал.