Читать книгу "Любимец моих дьяволов - Ева Мелоди"

— Выпьешь, принцесса? Ты выглядишь замерзшей. В таких больших домах отопления вечно не хватает. По детству помню — просыпаешься как в леднике.

— Хочешь напоить меня, Штаховский? — спрашиваю колко, но принимаю протянутый бокал. Первый глоток коньяка обжигает горло. От второго по телу разливается благодатное тепло.

— Вкусно?

Обернувшись, понимаю, что Якоб стоит гораздо ближе, чем я предполагала. Он внимательно наблюдают за мной, его глаза блестят в полумраке, и в них такая глубина, аж дух захватывает. Вот только чувствую — мыслями он не здесь. Успеваю заметить промелькнувшую во взгляде боль. И тоску. По Мотыльку, конечно же. Нелегко Штаховскому сегодняшний праздник дается. И от этого внутри все вспыхивает и горит, приятное тепло в ядовитый огонь превращается.

— Гадость, — провожу пальцами по стеклу бокала. — Как, впрочем, и весь этот лицемерный вечер в кругу бывших друзей. Тоска зеленая. — Взгляд Штаховского неотрывно следует за каждым движением моего пальца и это почему-то нервирует. — Спать хочу. Может ты найдешь себе другую комнату? Это же глупо, мы двое в одной постели…

— А что такого? Чего ты вдруг такой пугливой стала? Весь вечер была так воинственна. Я и сам почти поверил, что мы пара.

— Я… не могу спать с тобой в одной постели, — голос сел почти до сипоты.

— И я не прыгаю от счастья, если ты не заметила, — хмуро отвечает Якоб. — Но давай не будем капризничать.

— Ты ляжешь на полу?

— Еще чего. Ты поспишь в ванной.

— Ни за что!

— Да я прикалываюсь, Морковка. Ну чего ты такая взрывная. Не бойся, я тебя не трону. Ты же девственница, папино сокровище, помнишь? Главное сама меня не касайся. И все будет в порядке.

Произнеся эту уничижительную тираду, Якоб скрывается в ванной. А я падаю на постель и кусаю губы. Что делать? Это безумие. Каждый раз когда оказываемся рядом, нас охватывает ураган. Это и ярость, и ненависть и желание одновременно. Они раздирают на части, калечат. И знание этого не помогает избежать последствий. Только сильнее засасывает в воронку.

Подхожу к высокому зеркалу на подставке, разглядывая свое отражение, снова и снова вспоминаю наш сегодняшний поцелуй. Зачем я это сделала? Что на меня нашло? Ревность? Желание привлечь внимание? Якоб целовал меня грубо, равнодушно. Напоказ. И злился, что поставила его в такое положение. А мне все равно было хорошо как никогда. Хотелось, чтобы этот поцелуй не заканчивался. Никакого стыда, что все смотрят. Что Якоб использует меня, потому что сама предложила, позволила.

Даже сейчас каждая частичка тела ноет и томится при воспоминании о нашем поцелуе. И что теперь? Как прожить эти несколько часов наедине? Мне совсем не улыбается спать в вечернем платье. Мда, знала ли я, что этим вечером меня будет занимать вопрос: Что же одеть для ночи с Якобом? Могла бы посмеяться, если бы не умирала от беспокойства и нервозности. Я не захватила ничего подходящего… Ни пижамы, ни домашнего платья. Кто знал, что на ночевку здесь застрянем… И одеяло одно. Но уж его-то Якоб мне уступит? Поспит под покрывалом, не растает.

Сбрасываю утомившее меня одеяние, слишком узкий корсет, все тело блаженно расправляется. Потягиваюсь. Делать нечего — придется спать в белье. Халат… возможно есть в ванной, но сейчас туда не попасть.

Закутываюсь в одеяло и притворяюсь спящей, едва услышав щелчок — Якоб выключил свет в ванной.

Тихие шаги. Он ложится в постель, не говоря ни слова. Некоторое время пытаюсь заснуть, но безрезультатно. Это невыносимо. От осознания того что Якоб рядом, так близко, тело огнем горит. Мне нестерпимо хочется прикоснуться к нему, до одури, до покалывания в кончиках пальцев. Все мое тело сейчас — как натянутая струна, готовая завибрировать от малейшего прикосновения. Фантазирую, ничего не могу с собой поделать. Представляю его руки, с мощными бугрящимися дорожками вен, крупные длинные пальцы, гладящие меня, сжимающие мои ноющие груди, проникающие между ног. Дыхание перехватывает, по телу разливается теплая волна…

Я и сама не поняла, как завелась так сильно. Одно дело наедине с собой предаваться фантазиям, и совсем другое — когда рядом человек, обожающий высмеивать тебя. Но я забылась, словно в транс вошла. Между ног все пылает, мне уже не до стыда, не до маски, которая падает, разбиваясь на осколки. Я беззащитна, возбуждена до крайности, из горла вырывается стон…

И тут же, гибкое, сильное мужское тело оказывается сверху. Якоб обнажен, на нем лишь трусы. Осознание этого погружает меня в панику.

— Не можешь без игр, да?

Я не играю. Но разве он поверит? Что ответить? Маска разбита. Невозможно не признать очевидное. Я еще не дотронулась до себя, только представила на секунду руки Штаховского — и уже на грани оргазма. Вжимающееся в меня мужское тело возбуждает еще сильнее, сводит с ума, еще секунда — и начну умолять… Ничего не отвечаю, просто не могу, горло спазм сдавил. Якоб опускает голову, почти касаясь губами моих губ. Застываю, завороженно смотрю как бешено пульсирует жилка у его виска. Чувствую запах влажных после душа волос, свежий аромат мужской кожи. Пряность и свежесть. Мне хочется как можно глубже вдохнуть его. Запомнить, оставить себе.

Якоб не говорит ни слова, лишь чуть отстраняется, испытующе вглядываясь в мое лицо. А затем вжимается в мое тело еще плотнее, ближе, втискивает колено меж моих бедер, вынуждая развести ноги. Чуть отстраняется и пристально вглядывается в мое лицо, которое, знаю, пылает. Закрываю глаза, как будто это поможет мне стать незаметной, невидимой. Мне до одури хочется чтобы то, что происходит сейчас, было настоящим. Но чувствую, что нет. Сердцем Якоб не со мной сейчас. И от понимания этого меня скручивает от боли.

— Не надо, перестань, прекрати сейчас же! — вырывается крик.

Звенящая тишина. Открываю глаза и вижу, что в глазах Штаховского горит ярость.

— Не думал, что ты такая жалкая трусиха. Только провоцировать умеешь, больше ни на что не способна?

— Да я за тебя боюсь. — С трудом удается выдавить из себя. — Отец, сам знаешь, не пощадит…

— Ну так может ты стоишь того, чтобы рискнуть или даже умереть? — язвительно усмехается Штаховский. — Давай же, иди ко мне. Пошалим немного. Ты меня достала, весь вечер ластилась, теперь стонешь как сучка во время течки… иди сюда, невестушка. Можешь не бояться — девственность твою мы до свадьбы сохраним. И другие дырки есть, — рука Якоба скользит по внутренней стороне бедер, и я начинаю панически его отталкивать.

Я хочу его. Умираю, как хочу. И плевать мне на папины закидоны. Я готова убежать с Якобом на край света. Мне не нужно богатство папино, дорогие машины, дом, прислуга, счет в банке. И принцы не нужны. Мне только Якоб нужен… всегда был. Моя отчаянная детская мечта. Быть с ним. Пока не реализую ее, не стану полноценной. Вот только… даже заикнуться не могу о подобном. Он такой ехидный. Вечно подкалывает, высмеивает. Я и рада бы душу раскрыть… но хоть бы чуточку добрее был. Ведь все мои сигналы игнорирует, все попытки отшвыривает как хлам ненужный. И страдает по Мотыльку, будь она неладна. Играет, изображает равнодушие, уверенность в себе, любовь со мной. А в глазах тоска плещется. И я тоскую вместе с ним. Ведь была таким же как Василина мотыльком когда-то. Наивной и доброй. Чистой. Но в моем мире такой не выжить… И Якоб должен знать это как никто другой.