Читать книгу "Дочь любимой женщины - Денис Драгунский"

– Ты очень хороший, – сказала она, подавая ему салфетку. – Красивый и добрый. Ты мне столько всего надарил. Ты мне почти что предложение сделал, с папой своим познакомил. Но все равно. Это не важно. Я изменила решение. Я уже собрала чемодан, пока ты спал.

– Почему?! – заорал он, смяв салфетку в комок и запустив в нее. – Ты что?!

– Сама не знаю, – вздохнула Люба. – Все хорошо, а что-то не то. Объяснить не могу. Да и не надо. Я все решила. Кончен бал, погасли свечи.

Она стала спокойно есть омлет и пить кофе маленькими глоточками.

Голубцов чуть не заплакал. У него заполыхали щеки. Отчаяние и злоба охватили его. Сейчас ему казалось, что он верно и преданно любил ее всю жизнь, а она подло его кинула.

– Но почему? – сипло спросил он.

– Не почему, а зачем, – сказала она. – Я сценаристка. Мне нужен такой эпизод.

* * *

Голубцов был уверен, что это Ерохин все подстроил. Он его уж так и этак пытал, но Ерохин отпирался.

Тогда Голубцов напрочь с ним поссорился и уехал к отцу в Питер, а там, говорят, устроился диджеем в какой-то модный клуб.

Просто жить

дар напрасный, дар случайный

Знакомая рассказала о новой подруге своей дочери:

– Четверо детей, выгнала мужа, живет и радуется. Всё у нее в порядке. Кажется, собирается родить пятого.

– Здорово, – сказал я. – А что она вообще делает в жизни, ну, кроме детей чем занята? И откуда она берет, извините, средства?

– Фу, какой ты прозаичный! – засмеялась моя знакомая. – Что она делает? Да просто живет! Живет, ясно тебе? Мы ей даже немного завидуем. Даже не немного, а сильно. Она такая какая-то… легкая, добрая, славная, вот!

– Деньги откуда? – настаивал я.

– Отчасти родители, не бедные люди, кстати… Отчасти друзья. Вот моя Настя, когда к ней приходит кофе попить, обязательно принесет, например, куриных грудок и жасминного рису пакет, она любит жасминный. Ну и яблок там, апельсинов…

– Хорошо, – сказал я. – Да, конечно, четверо детей, беременная, такая ситуация сейчас. А вообще, что она умеет делать? Вот, например, я захочу ей помочь. Не курочкой и рисом, не тысчонку сунуть, а серьезно помочь. В смысле работы. Вопрос: что она умеет делать?

– Жить! – вдохновенно воскликнула моя знакомая, и лицо ее посветлело. – Просто жить, и всё! Неужели ты не понимаешь?

Конечно, понимаю.

Даже вспомнил кусочек из своего рассказа:

«Но она хотела просто жить. Поздно вставать, ходить по квартире в короткой майке, долго готовить крохотную кастрюльку душистого овощного супа, потом валяться на диване, потом часа три одеваться к вечернему выходу».

Нет, все-таки не понимаю.

Ну, разве что только умом.

Искра

сон на 8 февраля 2019 года

Приснился сон из серии «про книги». У меня таких снов уже было пять или более. Когда мне снится, что я читаю книгу. То есть снится текст.

Вот еще один.

Но сначала про книгу. Это очень толстая книга в картонном переплете желтого цвета, с матерчатым корешком. Книга старая, пятидесятых годов. Такие очень толстые, страниц на пятьсот, набранные мелковатым шрифтом и от этого на самом деле еще более объемистые книги, часто сочинялись и издавались в те времена. Что-то обыкновенное. Не про войну, не про шпионов, не про дальние страны, а вот как-то просто – про жизнь. Но про жизнь образованного сословия, ученых или художников. Отчасти похоже на «Студентов» Юрия Трифонова, или на «Оперу Снегина» Осипа Черного, или на «Творчество» Александра Бартэна.

Вот читаю я эту книгу – во сне читаю! Названия и автора не знаю!

И вижу такой диалог:

* * *

– Как-то у нас с Ниночкой не сложилось любви. Нет, мы не ссоримся. Мы даже стараемся помогать друг другу, по мере сил и возможностей. Короче говоря, у нас хорошие, добрые, дружеские отношения, она меня ценит, я тоже к ней привязан, но вот любви нет. Не пробежала между нами эта искра…

– Павел Николаевич! – воскликнул Иван. – Что вы говорите? О чем вы? Она же ваша дочь! Какая тут, извините, искра любви?

– А вот такая, – вздохнул тот. – Вы, дорогой мой Ваня, еще молоды, вам всего двадцать два года, у вас все впереди, и семья, и дети, так знайте же: любовь между родителями и детьми, настоящая любовь, я имею в виду, – штука довольно редкая.

– А что же такое эта ваша настоящая любовь? – спросил Иван.

– Это верность и преданность навсегда или очень надолго. Это пристальный интерес друг к другу, который не угасает с годами. Забота, помощь, а главное – сопереживание, искренняя боль за любимого человека, когда ему больно. Радость за него и вместе с ним, когда ему радостно. Так что не путайте естественное человеческое желание позаботиться о маленьком слабом существе – с любовью. Мы всегда жалеем маленького беспомощного котеночка или щеночка, мы умиляемся, мы стараемся его обогреть, накормить, погладить-приласкать, за ушком почесать – но при чем тут любовь?

Иван замолчал, потом тряхнул головой, желая возразить. Павел Николаевич мягким жестом руки попросил его не перебивать и продолжал:

– А взять наоборот? Я имею в виду любовь детей к родителям. Настоящая любовь тут тоже нечасто встречается. Потому что не надо путать с любовью естественное желание маленького беспомощного существа прислониться к тому, кто сильнее, кто заботится и защищает, кто кормит, наконец. Если бы можно было досконально выспросить детей и получить их честные ответы, за что они любят своих родителей, нам бы открылась интересная картина. Кто-то – за то, что папа с мамой его кормят-поят-одевают, читают ему книжки, водят за руку в зоопарк. Это не любовь, а благодарность. Кто-то гордится своим отцом-офицером, героем-фронтовиком или мамой – ударницей труда. Здесь горит огонек тщеславия. А большинство любят своих родителей просто потому, что им больше любить некого. Это просто привязанность, которая вошла в привычку. И вот всё это мы ошибочно называем любовью.

Павел Николаевич вздохнул и стал закуривать папиросу.

– Почему же ошибочно? – дождавшись паузы, Иван все-таки возразил ему. – Это разные вещи! Маму и папу любят не так, как жену или мужа. Не так, как любимую профессию. Не так, как родину! Это все разное – но это всё любовь.

– Не знаю, не знаю. Может быть, все дело в том, что у нас не хватает слов, чтобы все это правильно описать, – Павел Николаевич начал примирительно, но тут же встрепенулся и продолжал уже твердо и убежденно: – Но я точно знаю, что мы с Ниночкой не любим друг друга. От этого все трудности в нашей семье. Ей двадцать лет, и она совершенно равнодушна ко мне, к моим мыслям и заботам, к моим радостям и тревогам, к тому, чем я занят на работе. А я равнодушен к ее планам и увлечениям, к ее мечтам, к ее друзьям… Почему? Искра любви не пробежала, я же говорю, – напоследок усмехнулся он.