Читать книгу "Девятый час - Элис Макдермот"

– Мне страшно! Пожалуйста, не оставляйте меня!

– Помолитесь! – крикнула в ответ сестра Люси.

– У меня боли, – сказала миссис Костелло, но уже с меньшей настойчивостью.

– У вас все хорошо, – откликнулась сестра Люси, закрывая дверь и запирая собственным ключом.

– Мне страшно, – снова послышался голос миссис Костелло.

Спускаясь по лестнице следом за сестрой Люси, Салли спросила:

– С ней все будет в порядке?

– Конечно, – ответила, не оборачиваясь, монахиня.

До них еще долетали жалобы миссис Костелло.

– Ей нога причиняет боль? Ампутированная?

– Это воображаемая боль. Не реальная.

– Но ей больно… – осторожно начала Салли.

– Она просто хочет, чтобы с ней кто-то сидел. Не любит оставаться одна.

– Может, нам следует остаться?

Они уже вышли в вестибюль. Сестра Люси как раз переступала порог.

– Есть другие, чья нужда больше, – вдруг ответила она.

На тротуаре, на ярком солнечном свете, Салли помешкала. Она ощущала, как стягивает голову белый плат сестры-сиделки, ловила взгляды прохожих. Сестра Люси неумолимо двигалась вперед. Салли пришлось дважды окликнуть ее, прежде чем она обернулась. На мгновение сестра Люси застыла: саквояж в одной руке, мужские часы на черном ремешке – в другой. Она выставила вперед подбородок, на ее мужеподобном лице читался вопрос и отражалось раздражение. Медленно-медленно Салли двинулась к ней. Она все ей скажет!

Две проходившие мимо женщины поздоровались:

– Доброе утро, сестры.

Какой-то мужчина приподнял шляпу:

– Сестры.

Сестра Люси, здороваясь, кивала в ответ.

– Та несчастная женщина, – сказала Салли. – Воображаемая у нее боль или нет, это все равно боль, разве не так, сестра?

– Не возгордись, – отрезала монахиня с внезапностью пощечины.

Она подняла увечную руку (запястье так и не срослось как следует).

– Страдание, – сказала она, – не скрывает истинного характера человека. А лишь проявляет его. – Желтоватые глаза под полями чепца прищурились. – Любая женщина, которой нужно оправдание лечь в постель и не вставать, непременно его найдет. – Она помолчала. Она как будто размышляла, стоит ли продолжать, потом, едва заметно пожав плечами, все же продолжила, наклонившись к Салли так близко, что накрахмаленный край чепца почти коснулся щеки девушки: – Есть женщины, которые выходят замуж, понятия не имея, что подразумевает брак, – сказала она. – Некоторые из-за этого страдают. Роды каждый год. Некоторые заставляют страдать своих мужей. – Она отступила на шаг, словно проверяя, поняла ли Салли. – Если бы собаку, которая укусила миссис Костелло, утопили еще щенком, она нашла бы что-то другое. На Балтик-стрит живет молодая женщина, у которой отнялась рука. У этой женщины шестеро детей. – Она приподняла брови, припорошенные сединой, как пеплом. – И ей не нужны две ноги, чтобы подарить мужу ребенка.

Повернувшись, сестра Люси убрала часы в карман.

– Я иду вон туда. – Она указала на очередной доходный дом, еще одно щербатое крыльцо и облезлую дверь. – Я буду в передней комнате с миссис Гремелли. Ей нужно сменить повязки. Догонишь меня там.

Салли стояла в полной растерянности. Цокнув языком, сестра Люси ткнула скрюченным артритным пальцем на мешок с бельем в руках девочки.

– Отнеси грязное постельное белье матери, – с подчеркнутым терпением сказала она. – И поторопись назад. – Затем добавила, когда Салли собралась уходить: – И по возможности перестань собой любоваться.

Одно стало ясно Салли за следующую неделю: в груди сестры Люси таился маленький, плотный ком ярости. Он возник, сжался как кулак, когда ее мать умерла от перитонита, вызванного разрывом аппендикса.

Как выяснилось, не одну сестру Иллюминату одолевало искушение рассказывать истории о своей жизни в миру.

Мать сестры Люси умерла от вызванного разрывом аппендикса перитонита, когда сестре Люси было семь лет. Признаками аппендицита служат (объяснила сестра Люси) ужасная боль справа внизу живота, лихорадка и рвота. Она сказала Салли, что нельзя терять время попусту, надо сразу звать врача. Сестра Люси пояснила: от самого аппендикса толку нет. Они как раз ждали трамвай. Монахиня терпеть не могла тратить время попусту.

– Зачем Господь создал аппендикс – загадка, – сказала сестра Люси.

Брюшина, сообщила Салли сестра Люси, это такая серозная оболочка, которая выстилает стенки брюшной полости, как кусочек тонкого шелка.

– Может, у Творца воображение разыгралось, – без тени веселья сказала сестра Люси.

Три дня напролет семилетняя Люси бегала (без сна, в ужасе) между кухней и комнатой больной с миской: то пустой, то полной, то пустой, то полной. Полной горькой жидкости, которая по мере того, как шли дни, становилась все жиже и все темнее, от которой пахло солоноватой желчью, а потом кровью. Ужасная рвота. Кожа у матери почернела.

Утраты хуже не бывает, сказала сестра Люси.

Она сказала: ребенку без матери жизнь радостей не сулит.

Ей было семь лет.

– Когда бывает подобное, – повторила сестра Люси, – ты меня слушаешь? – когда налицо боли внизу живота, лихорадка и рвота, нельзя мешкать, надо сразу звать врача.

– Сестра Сен-Савуар, твоя тезка, упокой, Господи, ее душу, – сказала сестра Люси, – вот уж кто знал, как нагнать страху Божьего на любого врача, который отмахивается от бедняков.

Они в тот момент шли по вонючим коридорам очередного доходного дома.

– Тут надо отдать ей должное, – несколько расстроенно, слегка запыхавшись, сказала сестра Люси.

К тому времени, когда умерла ее мать, старшие братья сестры Люси уже ушли из дома и вели свою жизнь. Ее отец был инспектором по сборам муниципального налога, он обеспечил своей семье комфортную жизнь. Добрый человек, но серьезный и замкнутый, – человек своего времени. Он выписал из Германии мать, чтобы та воспитывала его единственную дочь. Сестра Люси вспоминала, что в школе была умной, но дома после смерти матери всегда молчала: все внутри у нее сжалось.

Немецкая бабушка сказала маленькой сестре Люси, что легче верблюду пройти через игольное ушко, чем сборщику налогов избежать адских мук. Но это можно будет сделать, если она станет молиться за душу своего отца.

– Вот за это я и взялась, – сказала сестра Люси. – Спасала душу моего отца. В семь лет.

Улыбка искривила жесткую прямую линию, в которую были сжаты губы сестры Люси. Монахиня улыбалась редко. В тот момент они с Салли сидели на скамейке в парке и ели бутерброды с маслом и сахаром, которые сестра Люси прихватила из монастыря.

Твердо вознамерившись спасти душу отца, маленькая Люси с бабушкой посетила почти каждую церковь в Чикаго. Она терпеливо стояла на коленях подле старухи. Она час за часом неустанно молилась у холодных ограждений алтарей, пока не начинали неметь колени. В полумраке, при газовом свете и при свечах ее взгляд скользил к святым сценам и статуям за алтарем или у нее над головой. Зрение у нее обострилось.