Читать книгу "Летописец. Книга перемен. День Ангела - Дмитрий Вересов"

– Половина одиннадцатого, Инка. Мы проспали. Давай-давай, выныривай – и бегом к метро. Счастье, если поймаем машину.

– Я так вот и поеду, по-твоему, в натуральном виде? А подкраситься, причесаться?

– Отменяется, любимая. Ты и без того произведешь фурор…

– В этом и не сомневаюсь, – перебила Инна. – Кое-что все-таки вспоминается, знаешь ли.

– …Фурор своей красотой, – педантично закончил Вадим. – Все остальное сгинуло, все остальное – морок. А мы с тобою здесь и сейчас. Остального знать не желаю.

– А если здесь и сейчас тоже морок, Вадик?

– Это ты мне брось, – погрозил пальцем Вадим. – А то ущипну. Узнаешь, какой я морок.

* * *

Только они успели тесной вереницей войти в квартиру, только успели разнести слякоть по прихожей и сбросить шапки и капюшоны, как раздался телефонный звонок. Аврора Францевна, в распахнутом пальто, ответила на звонок и недовольно начала соглашаться в микрофон.

– Это была мать Яши, – прокомментировала Аврора Францевна свое недовольство и положила трубку. – Ей зачем-то срочно понадобился Вадик, и она сейчас появится.

– Ну и что такого, Аврорушка, – махнул рукой Михаил Александрович. – Такая уж сегодня ночь. Будем всем радоваться. Только вот, Аврорушка… Анюта… Анюта, помнишь, как в детстве: незаметно сосчитай гостей. Всех нас сосчитай.

– Дедушка с бабушкой, – смеясь, начала Аня, – мама и Олег Михайлович, Настя и Геннадий Николаевич, мы с Яшей и…

– И еще Вадик с кем-то, – добавила Аврора Францевна, – и еще Оксана с кем-то… Сосчитать я не могу, и стульев у нас не хватит. Шампанского всего одна бутылка и есть почти нечего. Картошки, правда, спасибо Насте, много.

– Ерунда, – сказал Олег Михайлович, полной грудью вдыхавший запах забытого дома, и взялся за мобильный, чтобы звонить к «Палкину», – сейчас все будет. И еда, и вино, и водка.

– Не надо водки, Олег. У нас водки целый шкаф, – остановил его Михаил Александрович. – Стоит с талонных времен. Те талоны, что мы не продали, поменяли на продуктовые, отоварили. Но не пить же ее, в самом деле. Составили в шкаф в дворницкой, где раньше держали рукописи Франца Оттовича. Рукописи-то у нас изъяли, когда кто-то опомнился. Рукописи-то могли быть секретными. Ну вот полки и освободились. А мы их – под водку и под всякую ерунду. Аврорушка, а не?.. За встречу.

– Конечно, Мишенька, сейчас принесу. Доставайте-ка рюмки, – велела Аврора Францевна и отправилась в дворницкую за бутылкой, все оглядываясь на Олега, узнавая и не узнавая его, тоскуя от изменений и радуясь встрече.

В дворницкой сидел Кот и пристально смотрел на шкаф. Подрагивал хвостом, сверкал зелеными глазами, ворожил, паршивец.

– Брысь, – сказала Аврора Францевна, чтобы Кот не попал под размах дверцы. Дворницкая-то была крошечная и узкая, а внушительный шкаф занимал всю торцевую стенку. Кот пересел, и Аврора Францевна распахнула шкаф. «Просто безобразие», – подумала она. Водка исчезла.

Но что самое удивительное, исчезли и полки, и задняя стенка шкафа. Вместо нее тепло светилась матово-стеклянная дверь.

– Ах! – очень громко вскрикнула Аврора Францевна. – Ах! – И прибежала вся толпа, набилась в дворницкую и застыла в изумлении.

– Ну и ну! – поверх всех голов сказал Вадим и подтащил поближе Инну. – Что это тут происходит? И дверь с лестницы нараспашку… Чудеса под Новый год? Или ограбление?

– Чудеса, вот именно, Вадька, – отозвался Олег, и таинственная дверь медленно начала открываться и наконец распахнулась приглашающе.

За дверью сиял новизной просторный зал, гирлянды еловых веток с золотыми шишками и в блестящей канители обрамляли его, и накрыт был стол, длинный-длинный, уходящий в бесконечную даль, – не стол, а символ вечного изобилия. Шампанское остывало в серебряных ведерках, витали аппетитные запахи, потрескивали высокие свечи, множественно отражаясь в зеркалах.

Откуда-то сбоку вышла миниатюрная женщина в вечернем изумрудно-зеленом наряде, который совершенно не подходил к нынешнему цвету ее волос, а также мальчик лет двенадцати в маске кота. Женщина сказала, заметно волнуясь, с сильным немецким акцентом, иногда сбиваясь и на немецкий язык:

– Здравствуйте, дорогие гости. Проходите, прошу вас. Будьте как дома. Мы вас ждали, очень ждали. И если бы сейчас не распахнулась эта дверь, она распахнулась бы ровно в двенадцать часов. Меня зовут Сабина Шаде. Фрау Аврора, вы помните меня? Когда-то меня звали Сабиной Вольф. Проходите же.

– Сабиночка?! О! Какие чудеса! Так это ты грохотала за стенкой всю осень так, что у нас потолок сыпался? Та самая таинственная богатая иностранка. У меня слов нет. Слов нет, дорогая. Позволь обнять тебя, милая. Кто бы… Кто бы мог подумать? Такая большая. Ты с мальчиком? Это твой сын? – спросила обмиравшая от чудес Аврора Францевна. Спросила, потому что боялась спросить другое.

– Нет, фрау Аврора, – с усталой и нежной улыбкой покачала головой Сабина, – нет. Это ваш сын. Он меня в могилу сведет, этот ваш сын. Забирайте его себе совсем. Я не столь многотерпелива, как вы.

– Я так и знала, – сказала Аврора Францевна, – Франик, не смей сводить в могилу Сабиночку. Господи! Я так и знала, что сегодня…

Все смешалось в минуту. Кошачья маска Франца улетела в камин и скукожилась в черный комочек. Объятиям, бестолковым расспросам не было конца. Олег не знал, можно ли еще подбрасывать Франца к потолку в его-то годы, Вадим не знал, можно ли легонько щелкать его по носу, поучая, – так давно они расстались. Аня во все глаза разглядывала почти забытого отчима, Светлана, когда могла дотянуться, тормошила бывшего мужа и жалась к Олегу Михайловичу. Михаил Александрович и Аврора Францевна в душе безумствовали, как и положено родителям.

– Франц, – спросил Михаил Александрович, когда немного очнулся, – Франц, откуда все это? Богатые апартаменты. Ты не?..

– Нет-нет, папа, – рассмеялся Франц, – ничего подобного! Все законно. – И он незаметно погрозил Сабине, чтобы она спрятала предательскую улыбочку. – Все законно. Более того, это все наше общее. Полдома. Полдома куплены на часть наследства прабабушки Александры Юрьевны, что умерла в Америке. Помнишь, мама, ты рассказывала, как дедушке Францу запретили после войны переписываться с его родителями, которые жили в Соединенных Штатах? Между прочим, прабабушка Александра умерла не так и давно, ей было уже за сто лет, когда она умерла. Она пережила сына и так и не узнала о его смерти, судя по ее завещанию. Я много лет разыскивал следы прабабушки и прадедушки. Мне везло, и все удалось. Я уж сейчас без подробностей.

Я узнал, что было наследство, и, Сабина не даст соврать, потратил некоторые усилия, чтобы получить возможность распорядиться им. Целая история была с недобросовестным адвокатом прабабушки, который не стал связываться с советской Инюрколлегией, а подделал завещание, подкупив нотариуса. Целая история была с совершенно одичавшими в перестройку представителями наших спецслужб, которые в силу обстоятельств прознали о наследстве и долго пытались заполучить его разными способами. Но я выиграл. И у нас теперь есть этот дом для всех, для всей семьи, а также еще кое-какие средства, оставшиеся после покупки дома. Каждый может тратить свою часть как хочет. Или, когда все уляжется, когда все мы способны станем выдвигать идеи, придумаем какое-нибудь совместное безумие, веселое и беззаботное. Двинемся в путешествие, например. А сейчас время осмотреть апартаменты, и пусть каждый выберет себе любимый уголок.