Читать книгу "Сталин - Святослав Рыбас"

Советская администрация в Берлине уверяла Москву, что операция американских ВВС обречена на провал и что Запад пойдет на уступки. При этом Сталин не захотел прислушиваться к сообщениям о неэффективности блокады, которые исходили от «кембриджской пятерки» из Вашингтона и Лондона (Д. Маклейн, Г. Бёрджесс, К. Филби, Э. Блант, Дж. Кернкросс) и других источников. Как ни странно, Сталину даже не доложили об очень важном сигнале из Лондона: министр иностранных дел Э. Бевин заявил, что, «если мы сейчас не займем твердой позиции, наше положение в Европе станет безнадежным». Это донесение было направлено только Молотову и его заместителю по Комитету информации В. А. Зорину. «Подобным же образом советское политическое руководство было лишено достоверной информации и об успешном решении проблемы снабжения Берлина по воздуху»584.

Но будет ошибкой считать, что Сталин был настроен на военную конфронтацию в Европе. Здесь, в ее центре, он хотел только возвращения статус-кво, то есть совместного управления Германией посредством старого «четырехстороннего соглашения». Встретившись в конце июля 1948 года с американским послом У. Смитом, он пояснил, в чем главный смысл происходящего: бывшие союзники хотят восстановить Германию, и теперь в мире будут две Германии. В его словах сквозила тревога о возрождении государства, которое дважды наносило России огромный ущерб.

Однако Запад иного пути восстановления баланса сил уже не видел.

Советская блокада продолжалась до мая 1949 года, хотя уже гораздо раньше стало ясно, что американцы выстояли и отныне их участие в европейских делах становится нормой. Вашингтон принял решение оставить в Европе войска на постоянное базирование. Франция, колеблющаяся и опасающаяся возрождения Германии, теперь тоже была привязана к нарождающемуся западному военному блоку.

В Берлине Сталин проиграл. С единой нейтральной Германией, как он задумывал, ничего не вышло. На президентских выборах в США Трумэн одержал безоговорочную победу: после Чехословакии и Берлина прорузвельтовского курса больше не могло быть.

Но проигрыш на Западе перекрывался победой на Востоке. То, что начиналось Сталиным в 1920-е годы со споров с Зиновьевым, который доказывал, что нечего идти в Китай, теперь завершалось. Чан Кайши терпел поражение. Америка терпела поражение.

Что же в итоге? Израненная, экономически разгромленная страна сопротивлялась могучему сопернику и по-прежнему верила, что способна победить.

Глава семьдесят пятая

Разрыв с Тито. Концепция А. Даллеса по расколу советского блока: «Патриоты должны стать врагами Сталина». Операции в Польше и Чехословакии. Раскол элиты советского лагеря

И тут, как всегда в судьбе Сталина, за успехом последовал провал. И где? В самом сильном пункте коммунистического мира, в Югославии. Дело было не в происках империалистов, а в логике создаваемого Сталиным мира. Ну кто такой Тито по сравнению со Сталиным? До войны — это один из многих коминтерновцев, война сделала его военным лидером, победителем немцев, что, правда, произошло при помощи Москвы и Лондона. Не случайно в 1944 году Черчилль в своей записочке о процентном соотношении предложил Сталину разделить влияние Югославии в соотношении 50:50. Югославия — важнейший после России центр славянства. Польша — не в счет, это католическая, западная страна, всегда враждебно относившаяся к православной России.

Но ведь Тито не серб, а хорват. Это имело, по мысли Сталина, большое значение. Вот его слова: «Бедой Югославии стало то, что ее руководство фактически формировалось из хорватов. А Хорватия традиционно страна католическая. В ней сильно влияние Рима, сильны традиции Австро-Венгрии. Другое дело Сербия с ее православным населением и исторической ориентацией на Россию. Такие вещи тоже играют роль в политике»585.

Впрочем, непонятно, что следовало из национальности Тито, разве что его несогласие с «московским царем». В Югославии все делалось по советскому примеру — однопартийная система, огосударствление промышленности, банков, транспорта, оптовой торговли, коллективизация и т. д. Весной 1947 года Тито объявил о переходе к строительству социализма, был принят пятилетний план, в котором главным направлением являлось преобладающее развитие тяжелой промышленности. На международной арене Тито был верным соратником Сталина, полностью поддерживая СССР.

Вначале ничто не предвещало разрыва. Наоборот, в середине 1945 года для предотвращения возможных покушений в охрану Тито по его просьбе были направлены советские чекисты. В сентябре 1947 года Сталин принял решение оказать помощь в индустриализации Югославии, туда были направлены специалисты, техническая документация, материалы и оборудование. Однако геополитические расчеты Сталина были гораздо шире титовских, и он в вопросе принадлежности Триеста пошел на компромисс с Западом, что вызвало упрек югославского руководителя. Сталин был опытнее, выдержаннее. Тито по-партизански торопился, желая быстрого объединения своей страны с Албанией, а также форсированного заключения договора с Болгарией, международное положение которой («побежденная вражеская держава») еще не было изменено путем ратифицирования мирного договора. Сталин не хотел создавать на ровном месте проблем с Западом, их и без того было достаточно. Но Димитров и Тито не послушались его и парафировали свой договор, объявив об этом в печати. Правда, после сердитого письма Сталина они признали ошибочность своих действий и покаялись.

На этом самостоятельные инициативы Тито не закончились. Они были продолжены в отношении Албании, где югославы хотели получить преимущественное положение. Сталин не возражал, но рекомендовал не торопиться с формальным объединением. Тито же, не информируя Сталина, поставил перед Тираной вопрос о предоставлении на юге Албании базы для размещения югославской дивизии: для защиты от возможного вторжения греков.

На это последовала строгая реакция Москвы, заявившей о «серьезных разногласиях», и Тито отступил, признав, что был не прав.

Но еще резче стала позиция Сталина, когда он узнал, что 17 января 1948 года Димитров заявил журналистам о будущей федерации восточноевропейских стран. Москве только этого не хватало, когда она изо всех сил препятствовала объединению западных зон Германии. И кроме того, забегание славянских братьев вперед грозило нарушить весь порядок управления в Восточном блоке, и без того еще не вполне сложившийся.

Десятого февраля 1948 года болгарская и югославская делегации во главе с Димитровым и Карделем предстали пред ясны очи кремлевского вождя. На даче у Сталина были Молотов, Жданов, Маленков, Суслов, Зорин. Гости снова признали свои ошибки. 11 февраля были подписаны протоколы об обязательных консультациях по международным вопросам между СССР и Югославией, СССР и Болгарией.

Сталин решительно отверг димитровскую идею федерации всех восточноевропейских стран и предложил три новых объединения: польско-чехословацкое, румыно-венгерское и югославо-болгаро-албанское. Причем предложил начинать с союза Югославии и Болгарии, что должно было уравновесить претензии Тито на региональное лидерство. То, что Сталин именно так толковал поведение югославского руководителя, подтверждается и его замечанием, что «югославы боятся русских в Албании и из-за этого торопятся ввести туда войска».