Читать книгу "Дурная кровь - Роберт Гэлбрейт"

– Если серьезно… – Страйк прочистил горло, – то это Макмиллановский фонд помощи онкобольным.

На лицах членов семьи промелькнуло удивление.

– В этом году, когда умирала моя тетя, – объяснил он, – ее очень поддерживала медсестра из «Макмиллана».

– Надо же… – У Ким вырвался едва заметный смешок, после чего наступила короткая пауза, во время которой в гостиную ворвался, подобно струе пара, вылетающей из чайника, призрак медсестры Дженис Битти.

– Медсестра… – тихо сказала Анна. – Ну кто мог заподозрить медсестру?

– Марго, – сказали в один голос Уна и Рой.

Они встретились глазами и горько улыбнулись, явно поразившись, что впервые сошлись во мнении, и Робин заметила, как отвернулась Синтия.

– Ей не нравилась эта медсестра. Она сама мне говорила, – сказала Уна, – но я спутала эту женщину с той блондинкой, что устроила сцену на рождественском корпоративе.

– Да, она эту медсестру сразу невзлюбила, – добавил Рой. – Она и мне об этом говорила, когда пришла работать в амбулаторию. А я не придал этому значения.

Судя по всему, теперь он вознамерился говорить в открытую, превозмогая душевную боль.

– Я подумал, что это как раз тот случай, когда две женщины похожи друг на друга: обе из рабочего класса, у обеих сильный характер. На барбекю медсестра и в самом деле показалась мне вполне, так сказать, порядочной. Конечно, Марго со мной не делилась своими подозрениями.

Опять наступило молчание, и, как подумалось Страйку, все присутствующие вспомнили, что в течение нескольких недель до убийства Марго Рой Фиппс вообще не разговаривал с женой, а как раз на этом отрезке времени Марго, вероятно, и утвердилась в своих подозрениях.

– Дженис Битти – виртуозная лгунья, других таких я не встречал, – слова Страйка пробили напряженную атмосферу, – и талантливая лицедейка.

– Я получила совершенно невероятное письмо, – сказала Анна, – от ее сына Кевина. Вы знали, что он прилетает из Дубая, чтобы дать показания против своей матери?

– Мы знали, – ответил Страйк, которому Джордж Лэйборн регулярно сообщал о ходе полицейского расследования.

– Он пишет, что, по его мнению, проведенный мамой осмотр спас ему жизнь, – пояснила Анна.

Робин заметила, что Анна теперь называет Марго мамой, хотя прежде говорила только «моя мать».

– Это замечательное письмо, – кивнула Ким. – Такое покаянное, как будто в этой истории есть частица его вины.

– Бедный парень, – тихо промолвила Уна.

– По его словам, он виновен уже в том, что не заявил на нее в полицию, но какой сын признает, что его мать – серийная убийца? В действительности я никак не могу, – еще раз произнесла Анна на фоне мурлыканья Кэгни, сидящей на коленях у Страйка, – внятно объяснить ни вам, Корморан, ни вам, Робин, как много вы сделали для меня… для всех нас. Наше неведение было таким кошмаром, а теперь я знаю наверняка, что мама покинула нас не по собственной воле и что ушла она… ну, относительно мирно.

– Если говорить об акте смерти, – заметил Страйк, – этот был почти безболезненным.

– И я теперь знаю наверняка, что она меня любила, – сказала Анна.

– Мы всегда… – начала Синтия, но ее падчерица быстро перебила:

– Я знаю, ты всегда ручалась, Син, что она меня любила, но когда точно не знаешь сама, всегда остаются сомнения, верно? Но по сравнению с Кевином Битти мне, считай, в чем-то повезло… Вы слышали, – обратилась Анна к Страйку и Робин, – что обнаружили полицейские, когда… ну вы понимаете… маму… извлекли из бетона?

– Нет, – ответил Страйк.

Худые руки Синтии играли с обручальным кольцом, вертели его на пальце.

– Подаренный папой медальон, – сказала Анна. – Он потускнел, но когда его открыли, в нем оказалась моя фотография, и она выглядела почти как новая, – объяснила Анна, и в глазах ее опять засверкали слезы; Уна протянула руку и погладила Анну по колену. – Мне сказали, что я смогу получить его назад, как только будут проведены все экспертизы.

– Это замечательно, – тихо сказала Робин.

– А вы слышали, что было у нее в сумочке? – спросила Ким.

– Нет, – ответил Страйк.

– Выписка об осмотре Тео, – сказала Ким. – Все нормально читается – кожаная сумочка защитила. Полное имя – Теодосия Лавридж, она была из цыганской семьи. Марго подозревала внематочную беременность и хотела вызвать «скорую помощь», но Тео сказала, что поедет со своим парнем. Судя по записям Марго, Тео боялась, что родным станет известно о ее беременности. Похоже, парень им не нравился.

– Поэтому она так потом и не проявилась? – спросила Робин.

– Думаю, да, – сказала Ким. – Бедная девочка. Надеюсь, с ней все в порядке.

– Могу я спросить, – обратился Рой к Страйку, – как по-вашему, насколько весома доказательная база обвинения в деле Дженис Битти? Поскольку – не знаю, что вам сообщили ваши полицейские контакты, – по нашим последним сведениям, экспертиза не смогла доказать, что Марго находилась под воздействием лекарственных средств.

– Пока нет, – ответил Страйк, который накануне вечером разговаривал с Джорджем Лэйборном, – но я слышал, они собираются поискать химические вещества в окружающем тело бетоне каким-то новейшим методом. Гарантий нет, но недавно эту технику успешно применили в Штатах.

– Но если не удастся доказать, что Марго напичкали лекарствами, – сказал Рой напряженно, – обвинение против Дженис будет основываться исключительно на косвенных уликах, да?

– Ее адвокат, несомненно, попытается ее вытащить, судя по его заявлениям в прессе, – предположила Ким.

– Ну, ему придется попотеть, – сказал Страйк. – Защита должна будет объяснить, откуда в доме Дженис взялся найденный полицией телефон, принадлежащий несуществующему социальному работнику, и почему у Эторнов был записан этот номер. Двоюродные братья и сестры Эторнов из Лидса могут опознать ее как женщину, помогавшую им выносить из квартиры хлам. Глория Конти готова приехать из-за рубежа, чтобы дать свидетельские показания о пончике в холодильнике и приступах рвоты, от которых пострадали они с Вильмой, а Даутвейт собирается поддержать…

– Да что вы говорите? – Лицо Уны прояснилось. – О, это хорошо, мы сперва сомневались…

– Думаю, он наконец понял, что открутиться не удастся, – сказал Страйк. – Он готов заявить, что с того момента, когда он стал есть приготовленные Дженис блюда, у него наблюдались симптомы отравления и, что важнее всего, во время последней консультации Марго советовала ему не есть больше ничего из приготовленного Дженис… Затем, у нас есть Кевин Битти, который даст показания о том, что его дочь выпила отбеливатель, когда за ней, с позволения сказать, присматривала Дженис, и что мать часто давала ему «особые напитки», от которых ему делалось плохо… Что еще там было? – обратился Страйк к Робин, предлагая ей продолжить, в основном чтобы можно было съесть кусок торта.