Читать книгу "Мечта для нас - Тилли Коул"

Я разглядел, как дирижер поднимается на сцену. Мое сердце зачастило, когда он взмахнул палочкой, отправляя оркестру сигнал приготовиться. Смычки замерли над струнами скрипок, мундштуки – у губ музыкантов, а пианистка коснулась пальцами клавиш.

В следующую секунду музыканты разом заиграли, и концерт начался. Зазвучала Пятая симфония Бетховена, и я придвинулся ближе к ограде. Следовало немедленно уйти, мне нужно было уйти. Вместо этого я словно со стороны смотрел, как направляюсь ко входу в парк. Там стояла билетная будка, а на ней висела табличка с надписью «Все билеты проданы».

«Иди домой, Кромвель». Усилием воли я вынудил себя повернуться и двинуться в сторону кампуса, однако с каждым шагом цвета в моей голове становились все ярче. Я остановился как вкопанный, зажмурился, прислонился к забору и с силой надавил на опущенные веки ладонями. Цвета не исчезали.

Красные вспышки превращались в треугольники, сияли и переливались, окрашиваясь в зеленый, как молодая листва. Ярко-желтые фигуры загорались и становились персиковыми; длинные, вытянутые лучи, оранжевые, точно заходящее солнце, взрывались и обращались светло-коричневыми.

Я отнял руки от лица, признавая поражение, плечи расслабленно поникли. Сцена осталась где-то позади. Я огляделся, высматривая стражей порядка, но не увидел ни одного – поблизости вообще никого не было. Тогда я ухватился за забор, перекинул через него ногу и перепрыгнул на ту сторону. Приземлился я в какие-то кусты, и колючие ветки слегка ободрали мне кожу.

Уже сгущались сумерки, и под покровом темноты я беспрепятственно подобрался к поляне, вышел из-за деревьев и двинулся на звуки музыки. С каждым шагом цвета становились все ярче, и в конце концов, устав бороться с собой, я сделал то, чего не позволял себе последние три года.

Я выпустил цвета на свободу.

Разорвал невидимую удавку, которая сдерживала их, и позволил им парить.

Я стоял с закрытыми глазами и всем существом впитывал музыку, пил ее, как живую воду, а руки у меня так и чесались.

Когда четвертая часть симфонии подошла к концу, я открыл глаза и подошел ближе к поляне, туда, где расположились слушатели. Слева от меня росло высокое дерево, и я решил сесть под ним. Оркестр заиграл следующее произведение, я посмотрел на сцену… и чуть не ахнул. Прямо передо мной сидела знакомая девушка с каштановыми волосами. Мое сердце пропустило удар. Я не видел ее целую неделю, и теперь окружавшая ее аура бледно-розовых и лавандовых оттенков казалась ярче. Цвета стали насыщеннее.

Я не мог отвести глаз.

Бонни сидела одна на одеяле, а второе накинула на плечи. Это напомнило мне о пледе, которым она укрыла меня в ту ночь в Брайтоне.

Она оставила мне его, хотя в ту ночь я вел себя с ней как законченный мерзавец. У меня опять сжалось сердце. Я вскочил, пытаясь избавиться от этого чувства.

Меня переполняли эмоции.

Бонни сидела, подтянув колени к груди и обняв их руками. Даже отсюда я видел, что взгляд девушки прикован к музыкантам. Она старалась ничего не пропустить.

Оркестр заиграл один из Бранденбургских концертов Баха, а я все стоял, сжав кулаки, не в силах отвести глаз от Бонни. Девушка провела ладонью по щеке, вытирая слезу, и я обнаружил, что мои кулаки разжались, а сам я иду к ней. Я плюхнулся на траву рядом с девушкой.

Несколько секунд Бонни не шевелилась, не в силах отвести глаз от оркестра, а потом я почувствовал на себе ее взгляд. Я не повернул головы, остался сидеть неподвижно, сложив руки на коленях. Бонни по-прежнему смотрела на меня, и краем глаза я заметил на ее лице удивление.

Мой пульс тут же стал чаще. Скрипнув зубами, я вытащил из кармана бутылку пива и сделал глоток. Я все еще чувствовал на себе изумленный взгляд девушки, поэтому посмотрел на нее.

– Фаррадей.

Бонни захлопала глазами, потом ее глаза метнулись обратно к сцене. Концерт Баха закончился, и начался антракт. Музыканты покинули сцену, а слушатели отправились к ларькам с едой и напитками. Я улегся на траву, опершись на локоть. И что я здесь делаю? Истон же только что сказал, что я не нравлюсь Бонни.

Ну и наплевать. Мне все равно, нравлюсь я ей или нет, а даже если и нравлюсь, не стоит ее поощрять. И все равно я не мог выкинуть эту идею из головы. Она меня видела и знает, что я могу играть.

Перед ней мне не нужно притворяться.

– Не могу поверить, что ты здесь.

Голос Бонни дрожал. Она нервничала, это было написано у нее на лице большими буквами. Мне и самому не верилось, что я торчу здесь. Я не ответил, и Бонни потянулась к стоявшей рядом с ней корзинке. Сегодня на ней был розовый джемпер, в просторечии именуемый «свитер», и джинсы. Коричневое одеяло соскользнуло с плеч. Девушка достала из корзины пакет с конфетами, открыла его и принялась жевать длинную красную лакричную палочку.

Я поднес ко рту сигарету и хотел было закурить, как вдруг пальцы Бонни коснулись моего запястья.

– Пожалуйста, не надо, Кромвель.

Я уставился на свою руку. Пальцы Бонни сжались на том самом месте, что и в ту ночь, в музыкальном классе, когда она увидела, как я играю.

Когда она увидела меня сломленным.

Я поднял на нее глаза. Щеки девушки горели, карие глаза казались огромными. Интересно, она тоже вспомнила тот случай? Несколько секунд я смотрел ей в глаза, пытаясь понять, о чем она думает, но безуспешно. В конце концов я спрятал сигарету обратно в пачку и засунул ее в карман. Бонни выдохнула:

– Спасибо.

Она прижала ладонь к груди. Неужели ее сердце сейчас бьется так же часто, как мое?

Находясь рядом с ней, я не знал, что сказать. Во время нашей последней встречи я в пух и прах разгромил написанную ею мелодию. Тогда я говорил коротко и по существу, пытался выбросить ее из головы. Вот только как бы я ни старался, ничего не получалось.

Бонни явно старалась на меня не смотреть.

– Ты болела, – выпалил я.

Прозвучало это скорее как обвинение, а не как вопрос.

Наверное, ей тоже так показалось, потому что она посмотрела на меня изумленно, а потом усмехнулась. При виде этой насмешливой улыбки у меня в животе все перевернулось. Мне показалось, что я раздуваюсь, как воздушный шар.

– Я болела, – подтвердила она.

Я сел и оглядел собравшуюся на поляне толпу, пытаясь избавиться от этого чувства.

– Скучал по мне?

Я повернулся к Бонни. Во-первых, я не понял, с какой стати она об этом спрашивает, а во-вторых, не знал, что ответить.

Девушка улыбалась. Я озадаченно захлопал глазами, и Бонни расхохоталась. А потом похлопала меня по плечу:

– Я просто пошутила, Кромвель. – Она помахала рукой, как бы говоря: «Расслабься». – Можешь выдохнуть.

Я допил пиво, но в ушах по-прежнему звенел ее розовый смех. Она улыбалась именно мне. Никогда бы не подумал, что Бонни может так мне улыбнуться. С другой стороны, еще совсем недавно я и представить не мог, что приду сюда. Я весь напрягся, ожидая, что девушка сейчас заговорит о том случае в музыкальном классе. Задаст какой-то вопрос. Заставит меня обсуждать наш совместный проект. Ничего этого она не сделала.