Читать книгу "Время молодых - Михаил Михеев"

Перелет от «Гангута» к «Суворову», флагманскому кораблю уральского флота, длился недолго. Там и сложностей-то было не врезаться в какой-нибудь из многочисленных спутников, висящих на орбите. Вид на планету открывался, конечно, шикарный, но Кольм видел ее из космоса столько раз, что восприятие красоты поневоле сгладилось и утратило остроту. Да и не до нее было – здесь и сейчас в космосе вертелось столько всякой всячины, что пришлось сконцентрироваться на пилотировании, выписывая лихие виражи и не отвлекаясь на мелочи.

Единственным, пожалуй, что привлекло внимание, была одна из верфей, на которой как раз производили ремонт и модернизацию «Пересвета». Этот линкор, доставшийся Уралу в качестве трофея после разгрома нигерийского флота, решено было перестроить в корабль внутрисистемной обороны. Сейчас по его раскуроченному корпусу вперемешку ползали одетые в легкие монтажные скафандры люди и многолапые ремонтные роботы, а концов кабелей во все стороны торчало столько, что, казалось, звездолет обзавелся щупальцами на манер осьминога. Конечно, старье – но все же линкоры типа «Висконсин» строились когда-то на верфях Конфедерации, и проблем с совместимостью оборудования не возникало, а значит, был шанс, что корабль введут в строй в приемлемые сроки.

Куда хуже выглядел «Суворов», который сегодня к вечеру собирались загонять в док. Огромный, даже немного подавляющий своими габаритами звездолет как будто получил в борт удар исполинской кувалды. Почему-то в голову Кольма пришло сравнение с детской пластиковой игрушкой, которую прижгли спичкой, а потом еще наступили каблуком. Вокруг корабля сновали юркие боты, и такие же, как у Семена, и большие, грузовые. Сам же звездолет уже состыковался с четырьмя буксирами, которые и потащат его на ремонт.

Увы, ни маршевые двигатели корабля, способные легко разогнать его до субсветовых скоростей, ни вспомогательные маневровые, здесь и сейчас были не помощники – слишком грубыми получаются их импульсы. На орбите с таким движением, а тем более на входе в док, снести что-нибудь можно запросто. И если линкору столкновение мало чем грозило, то его визави сомнет в лепешку. Вот и приходилось использовать буксиры – эти крохи порой могли и умели больше, чем великаны дальнего космоса.

Заложив вокруг гиганта аккуратную, словно на тренировочном вылете, полупетлю, Кольм ювелирно вышел к стыковочному узлу. Приветственно вспыхнули красные посадочные огни, через несколько секунд после стыковки сменившиеся на зеленые. Все, давление выровнено, можно выходить.

На «Суворове» ему бывать не приходилось, зато на его систершип, «Ушаков», судьба заносила Кольма раз двадцать. Один раз даже в учебный поход на нем ходил, и облазить успел от дюз до кормовой антенны. Здесь он видел практически то же самое, во всяком случае, планировка одна и та же. Разница в деталях – все же последующие корабли серии немного модифицировали с учетом опыта эксплуатации «Суворова», да и статус штабного корабля накладывал свой отпечаток. Но это – мало что значащие мелочи, и свою цель, рубку флагмана, он нашел сразу же.

Если в коридорах царила суета и немногочисленные члены экипажа толкались плечами с набежавшими уже специалистами верфей, то в рубке, напротив, царило холодное спокойствие. Сидел, деловито перебирая какие-то бумаги (сколько веков уже космической эре, а часть документооборота по-прежнему идет по старинке, и конца-краю этому процессу не видно), командир линкора, занимались своими делами штурманы, и, неловко подогнув ногу, полулежал в кресле сам адмирал, обвешенный добрым десятком виртуальных экранов. При этом, как сразу определил Кольм, их количество не было показухой – адмирал и в самом деле работал со всеми, на одних быстро пролистывая информацию, на других то ли считая что-то, то ли делая пометки.

По-уставному, но с положенной пилоту лихостью щелкнув каблуками, Кольм громко отрапортовал:

– Товарищ контр-адмирал! Капитан-лейтенант Кольм по вашему приказанию прибыл!

– Прибывает вода в бачке, – мрачно заметил, не отрываясь от работы, командир «Суворова». Сказано это было с небольшим акцентом, выдающим уроженца другой планеты. Впрочем, что он не уралец, Кольм и сам знал.

– Это хорошо, это радует, – адмирал смотрел на молодого офицера куда дружелюбнее, хотя и с легкой иронией. – Ладно, капитан-лейтенант, пойдемте, побеседуем, – и, кряхтя, выбрался из кресла. – Эх, стар я становлюсь и неуклюж…

Всем бы быть такими неуклюжими, спустя минуту думал Кольм, едва успевая за командующим. Тот хоть и прихрамывал немного – досталось ему в этом рейде, как же, наслышаны – но шагал быстро, размашисто. А вот то, что идут они не куда-нибудь, а в адмиральский салон, молодой офицер даже не предполагал.

Кстати, помещение всерьез поразило его отсутствием показной роскоши. Оно, конечно, было заметно больше обычных кают, но, по сути, мало чем от них отличалось. Разве что уютнее да мебель поудобнее – не стандартные кресла, а настоящие, глубокие, кожаные. Еще книжные шкафы и стол не пластиковые, а из натурального дерева, как сразу определил Кольм, сделанные на Урале. Только здесь росли псевдососны, дающие древесину такого естественно-теплого оттенка и, вдобавок, с совершенно неповторимой текстурой. Скорее всего, их сюда поставили еще при строительстве корабля. И, в принципе, все.

Для адмирала короткая пауза, сделанная осматривающим помещение гостем, незамеченной не осталась. Спокойно позволив Кольму осмотреться, он махнул рукой в сторону ближайшего кресла:

– Присаживайтесь, Семен Петрович, разговор у нас будет серьезный.

Ну что же, если отец-командир предлагает что-то сделать, его рекомендацию следует рассматривать как приказ. Даже если приказ звучит доброжелательно. ОСОБЕННО если он звучит доброжелательно, поскольку именно за улыбкой часто любит прятаться гадость, уж в этом Кольм за свою жизнь успел убедиться. Не обязательно, конечно, так будет – но вероятность подобного исхода исключать не стоит. Поэтому он осторожно сел на краешек кресла – и поймал вдруг улыбающийся взгляд Александрова.

Ну да, стоило догадаться. Адмирал вдвое старше и в сто раз опытнее, для него мысли молокососа вроде него – открытая книга. И осознание столь простого факта так разозлило Кольма, что он, плюнув на субординацию, вольготно расположился в кресле и с вызовом посмотрел на собеседника. Осознание, что он сейчас может запросто испортить себе карьеру, пришло секундой позже, но адмирал, продолжая улыбаться, одобрительно кивнул:

– Это хорошо, молодой человек, что вы не испытываете пиетета перед начальством. Как раз такой человек мне и нужен. Скажите, Семен Петрович, как вы видите свою дальнейшую карьеру? С учетом вот этого, – и Александров положил на стол сшивку тонких пластиковых листов, в которой Кольм без особого удивления узнал собственную медицинскую карту.

– Я бы хотел вернуться в свое авиакрыло.

– Маловероятно. Приложило вас сильнее, чем казалось на первый взгляд, да и постельный режим вы нарушали без зазрения совести. Еще варианты?

– Я сейчас пилот авианосца, – мысленно скрипнул зубами Кольм. – Думаю, со временем дорасту до командира корабля.