Читать книгу "Техподдержка - Олег Дивов"

Но команды «отставить возмездие» не было.

Леха как раз сумел пристегнуться и натянуть шлемофон, когда ему предложили уникальный аттракцион «„Тунгуска“ останавливает танк».

Про эту способность русской зенитки ходили легенды, и в мифах она подавалась так, будто перед танком вырастает огненная стена, об которую тот бьется носом – и дальше не едет.

Зрелище для гурманов, конечно, но умные люди непременно добавляли, что ганфайт по-ковбойски – результат никудышного планирования, ошибок разведки или персональной глупости командиров машин.

Леха тоже хотел быть умным. Не отрицая за «Тунгуской» выдающегося умения поливать огнем, он всегда считал, что если зенитке пришлось схлестнуться с танком накоротке, значит, столкнулись два чертовски невезучих или редкостно тупых экипажа, и исход драки зависит больше от того, кто тут главный дурак или главный лузер.

Вот и встретились.

«Не война, а идиотизм и порнография», – вспомнил Леха слова Ломакина.

То есть это он потом вспомнил. В сам момент события он едва не потерял сознание от избытка эмоций.

«Избушка» выскочила из-за укрытия и бросилась на танк в лобовую атаку.

«Леопард» только что выстрелил, промазал, теперь перезаряжался, и машина доложила Лехе: командир, ты не бойся, я знаю свой маневр. Увы, горе-командир не умел читать мелкие символы, которыми БИУС отчитывалась о проделанной работе. Он и цели-то на схеме поля боя различал с трудом. Когда «Избушка» понеслась навстречу «Леопарду», и прямо в глаз пилоту уставилось двенадцатисантиметровое жерло производства «Рейн-металл», да вдобавок начал садить пулемет, Леха подумал, что у машины в мозгах замкнуло, – и вот, значит, ты какая, финита ля комедия.

Только-только человек освоился и даже начал более-менее дышать, и тут на тебе. В двадцать пять лет погибнуть, атакуя немецкий танк, – это очень по-русски. Но я не готов! Что ты делаешь, безумная железяка!

Леха сжался в комок и заорал.

А «Избушка» влепила немцу в морду длинную очередь.

Танк исчез.

На том месте, где был «Леопард», поднялся бурый смерч, внутри которого что-то вспыхивало и горело. Машина проскакала мимо, заложила дугу, заходя второму танку во фланг, и сначала вынесла ему гусеницу вместе с бортовыми экранами, а следом обтесала всё лишнее с башни. Развернулась и пошла на добивание: жахнула первому в корму так, что клочья полетели…

Леха сунул ногу под пульт и нащупал шкафчик с красным тумблером. Может, удастся подцепить рычажок носком ботинка… Уцелевшие БМП драпали полным ходом, подскакивая на ямах и рытвинах. Добрая половина из них мчалась вообще в сторону учебного центра, лишь бы удрать. Решили, что спасет только скорость? Дурачки, вас спасу только я! Если обуздаю свое абсолютное оружие раньше, чем оно вас достанет. Стоп, куда я там ноги тяну, ведь можно дать отмену команды через основное меню…

Он перехватил управление и остановил машину. Поднял глаза – и увидел вдалеке разваленную вышку, окутанную дымом, горящие «Бэджеры», подбитую зенитку… И никаких признаков жизни. Никто оттуда не идет на помощь. Стоп! Не может быть! Он дал увеличение. На раскуроченной башне зенитки стояла крошечная фигурка и вроде бы глядела из-под руки в его сторону. Неужели ты уцелел, герой?! Хоть одна хорошая новость за это паскудное утро. Лишь сейчас Леха понял, как болела у него душа за того, кто подставил борт под танковые пушки, закрывая собой людей.

А я что сделал? Да ничего. Катался пассажиром. И что я вообще натворил? Я ведь не имел на это никакого права. Я нарушил… Страшно подумать, сколько международных конвенций. Каков теперь мой статус? Наемник? Террорист? Черта с два, я гражданский идиот, взявшийся за оружие. Партизан?! Хорошенький подарочек для «Рособоронтеха».

Партизан российский Леха, страх и ужас Лимпопо.

А еще такой есть термин – «поджигатель войны». Это прямо про меня. Трудно было посидеть тихонько, не трогая кнопки, особенно красные?! Ну, зацепили разок, башню поцарапали. Они ведь не нарочно. Они наверняка не хотели. А я как начал их колошматить…

Народный мститель Филимонов и его дрессированная избушка.

Идиот!

В машине стояла адская жара, Леха был насквозь мокрый, голова гудела, сквозь гул пробивались недовольные попискивания БИУС.

Отстань, железяка. Мне нужна связь. Наши подскажут, что делать.

«Тауэр», естественно, не отвечал. Телефонного сигнала нет – то ли глушат, то ли разбили местный ретранслятор. Леху начало легонько потряхивать. И чем больше он приходил в себя, тем неприятнее виделось положение.

У них тут были какие-то свои дела, вроде государственного переворота, а заезжий русский парень мало того, что вмешался в политику, так еще и расколотил чертову уйму дорогостоящей техники. Которая вряд ли была застрахована.

Не простят.

– УГРОЗА, КЛЕЩИ, – сказала машина.

Ну вот, уже не простили.

Леха сорвал машину с места в карьер, огрызаясь короткими очередями скорее для острастки. Сбежавшие БМП вовсе не паниковали, они отступили, перегруппировались, отрезали «Избушку» от учебного центра и теперь взялись за ум – пробовали забить шагоход толпой. Опять ракета? О, черт!

Леха перевел башню в режим автоматического отражения атаки с воздуха, а сам сосредоточился на управлении. Машина петляла, как заяц, сбивая врагу прицел, а на самом деле – закладывала широкую дугу в сторону национального парка, туда, где буш казался гуще, и на колесной технике не разъездишься. Конечно, первая мысль у Лехи была – пробиться назад к учебному центру. Но если оттуда до сих пор никто не высунулся на подмогу, значит, либо там все разбежались, либо они с этими – заодно.

Выход один: спрятаться и переждать.

«Не пойдете вы за мной в лес, не пойдете, – твердил он про себя. – А я отсижусь, а я отдышусь, а я попробую что-то придумать».

Если Бука мертв, я, наверное, тоже покойник. До консульства сто шестьдесят километров; десантных конвертопланов, на которых обычно возят БШМ к полю боя и обратно, не предвидится, а летать мы с «Избушкой» не умеем. Идти в глубь страны, когда там военный переворот, – самоубийство. Нас будут ждать в каждом населенном пункте. Банальный РПГ из-за угла, с двадцати-тридцати метров – для «Избушки» нет ничего опаснее, чем гранатометчик под ногами. Я даже не успею дернуться. И машина не успеет.

Ну чего, ну чего вы ко мне пристали?

– Отстаньте!

Скорее машинально, чем рассудочно, он продырявил самой наглой БМП передние колеса; та нырнула в овраг и встала на нос. Через пару секунд в нее врезалась другая, – перевернула на спину, навалилась сверху и так застряла. Минус два. Это показалось бы Лехе очень смешно, когда бы не происходило в реальности. А вдруг там люди пострадали?

И вообще творилось что-то странное. Да, сначала его вроде как попытались взять в клещи и продырявить, но сейчас – отжимают к границе, даже не пробуя обойти с флангов. БМП действуют, будто загонщики. Пустили только одну ракету, вяло постреливали, не особо целясь…