Читать книгу "Русско-японская война 1904–1905 гг. Потомки последних корсаров - Борис Юлин"

Два вида крейсера «Идзумо»

Крейсер «Адзума» в доке

Вместо эпилога

Итоги войны заставили большинство морских держав мира пересмотреть свои военные доктрины. Эпоха броненосных рейдеров уходила в прошлое, хотя сама по себе идея рейдерской войны на коммуникациях продолжала существовать. Изменился сам тип рейдерского корабля, другие рейдеры готовились к броску в океаны, и в годы Первой мировой войны «Россия» и «Громобой» сражались в составе одного из крейсерских соединений Балтики. Выполняя, по сути, эскадренные функции.

Им суждено было пережить явление дредноутов, пройти через две войны и две революции. И все же самым ярким моментом в биографии «потомков последних корсаров» было сражение 1 августа 1904 года. В том, что этот бой был все-таки проигран, не было вины русских моряков, честно и до конца исполнявших свой долг. Как не было и вины русских кораблей.

Фактически бой проиграл адмирал Иессен, допустивший роковую ошибку в маневрировании и позволивший японцам навязать русскому отряду крайне невыгодные условия сражения. Кровью и гибелью своих товарищей русские моряки заплатили за ошибку своего адмирала. Так геройство многих на войне вызывается к жизни не столько случайным стечением обстоятельств, сколько неверными действиями конкретного человека…

А на современных картах Корейского пролива на широте 35 градусов 11 минут Nord и 130 градусов 8 минут Ost волны по сей день носят небольшой, но хорошо заметный буй. Особый знак – координаты славы. В память о событиях давно минувшей эпохи.

Гибель крейсера «Рюрик»

Свидетель гибели и подвигов русских моряков священник с «Рюрика» иеромонах Алексей Оконешников вместе с оставшимися в живых и попавшими в плен к японцам, благодаря своему сану отпущенный в Россию, рассказывает следующее:

«Вышли мы из Владивостока 31-го июля в 5 часов утра в составе трех крейсеров: “Россия”, “Громобой” и “Рюрик” и только в море узнали, что идем на соединение с порт-артурской эскадрой. Ночью шли кильватерной колонной, потушив огни, а днем строем фронта на расстоянии от 40 до 60 кабельтов; в этот день не видели неприятия и вообще никаких судов. 1-го августа часу в половине пятого утра на горизонте показались четыре корабля, идущих навстречу нашей эскадре; через несколько минут на “Рюрике” узнали, что это японские суда: “Идзумо”, “Иватэ”, “Азума” и “Токива”, все вместе в 9,750 тонн водоизмещения, со скоростью от 20 до 22 узлов. Приближаясь, они начали строиться в кильватерную колонну и загородили нам путь; подойдя на расстояние 15–20 кабельтов, японское адмиральское судно дало первый выстрел. Я ушел в свое место расписания – лазаретное отделение.

Через каких-нибудь полчаса у нас уже была масса раненых. Первым убит офицер К. Ф. Штакельберг, находившийся в носовом отделении около пушек, вскоре же был ранен лейтенант Н. Н. Хлодовский, спускавшийся с переднего мостика в кормовое отделение, где в то время случился пожар. Спустя еще немного времени в лазаретах уже не представлялось возможным делать перевязки: все проходы были полны ранеными, и два доктора не успевали подавать помощь. Я начал было исповедовать раненых, причащать их не представлялось возможности, всюду было тесно, и я боялся пролить Св. Дары. Скоро пришлось отложить и исповедание. Я спустился в лазарет, наполнил карманы подрясника бинтами и стал ходить по верхней и батарейной палубам и делал перевязки. Матросы бились самоотверженно; получавшие раны после перевязки шли снова в бой; проходя по верхней палубе, увидел матроса с переломленной ногой, едва державшейся на коже и жилах, я хотел было перевязать его, он воспротивился: “Идите, батюшка, дальше, там много раненых, а я обойдусь”. С этими словами он вынул свой матросский нож и отрезал ногу. В то время поступок этот не показался таким страшным, и я, почти не обратив внимания, пошел дальше. Снова проходя это место, я увидел того же матросика: подпершись какой-то палкой, он наводил пушку на неприятеля. Едва я поравнялся, он дал выстрел, а сам упал, как подкошенный. Услышав с батареи, что ранен командир Е. А. Трусов, я подбежал к нему и нашел его лежавшим в боевой рубке и истекающим кровью. К счастью, близко нашлась вода, я омыл раны и перевязал их. В это время крейсером командовал лейтенант, старший минер Н. И. Зенилов. Наверху на мостике происходило что-то ужасное: все сигнальщики, дальномерщики были перебиты, палуба полна трупами и отдельными оторванными частями человеческих тел. Последним запасом марли я сделал еще несколько перевязок и пошел было в лазарет за марлей; спустился на батарейную палубу. Там ужасный пожар; навстречу бежит с забинтованной головой лейтенант Постельников, вдвоем с ним мы взялись тушить пожар; раненые, кто ползком, кто на коленях, кто хромая, помогали и держали шланги. Пожар удалось потушить. Я побежал в лазарет: доктор, оказывается, уже распорядился унести раненых в кают-компанию. Наставали тяжелые минуты. Приблизительно около восьми часов мы лишились возможности управляться: все проводы были порваны, при повороте руль положили на правый борт, и тут его заклинило. Румбовое и рулевое отделения были затоплены, в кают-компании несколько пробоин, большинство их не успевали заделывать.

Воду сначала отливали, но затем делать это не представлялось возможным. Лейтенант Зенилов был ранен в голову, и в командование крейсером вступил лейтенант К. П. Иванов 13-й. Вдруг с мостика пришла весть, что один из неприятельских крейсеров выбыл из строя, умирающий лейтенант Хлодовский крикнул “ура”, его подхватила команда и стали еще сильнее работать. Все время особенного замешательства не замечалось, побуждать кого-либо не было нужды; все держались хладнокровно, работали превосходно и стойко, криков и шуму не было, слышались только стоны умирающих и раненых. Хлодовский, лежа, все время пел: “Боже, Царя храни” и посылал меня ободрять команду. Трусова скоро не стало: снаряд попал в гриб боевой рубки, и его разнесло. Большинство орудий было подбито, но стрелять не переставали.

Капитан 2-го ранга Н. Н. Хлодовский, старший офицер крейсера «Рюрик»

В девятом часу “Громобой” и “Россия” пытались нас спасти. С этой целью они подходили к нам, но какую делали эволюцию – не могу сказать. Видя нашу беспомощность и желая спасти другие суда, адмирал поднял сигнал “крейсерам полный ход” и направился к Владивостоку; в погоню ему бросились три японских крейсера.

Лейтенант Н. И. Зенилов, старший минный офицер крейсера «Рюрик»